– Осмелюсь вам возразить, Александр Николаевич, – не сводя пристального взгляда с подполковника, сказал Шелест. – Да вы и сами не верите в то, что сказали. Этот Васька, как вы соизволили назвать его, прекрасно знал о нашем присутствии. Мало того, он нарочно дождался нашего возвращения и ворвался в село. В бой он не стал ввязываться, это не входило в его планы.
– Интересно, тогда какую же цель преследовал этот стратег? Разведка боем? – с иронией произнёс Могильный.
– Нет. Он прекрасно осведомлён о нас.
– Тогда что? – теряя терпение, спросил Могильный.
– Он бросил нам вызов. Точнее вам и лично Тараске, этому доморощенному хозяину.
Могильный задумался. Похоже, что капитан был прав. Васька что-то замышлял, но вот что, пока было непонятно. Он вскинул взгляд на капитана. Тот всё ещё смотрел на него.
– Но какова цель этого вызова? – спросил Могильный. – Что он дальше предпримет?
– Ничего, что могло бы осложнить наше положение. Васька выманивает нас из села, – ответил Шелест. – А там он как рыба в воде. Так что делайте вывод, господин подполковник. Честь имею.
Шелест козырнул и, резко повернувшись, зашагал вдоль села.
– Интересно, куда это он направился? – глядя вслед капитану, невольно подумал Могильный. – Впрочем, какая разница. Похоже, что он прав. Васька не так прост, как кажется. Но капитан….
Могильный задумчиво постоял и не торопясь направился к дому Тараса.
– Дяденька, дай стёклушко, дяденька, стёклушко дай.
Подполковник вздрогнул от неожиданности и оглянулся. Возле него стояло существо, отдалённо напоминающее человека. Небольшого роста, закутанное в невообразимые лохмотья, из которых торчала грязная отсвечивающая чугунным блеском тощая рука с нестриженными, загнутыми ногтями, больше напоминающими вороньи когти. Лицо существа было сплошь испещрено мелкими морщинами. Перед подполковником предстал местный нищий, юродивый Сидорко. Кто он такой на самом деле и откуда здесь взялся, не знал никто. Сидорко появился в окрестностях прииска лет десять тому назад. Летом он жил в тайге, там и находя себе пропитание, а зимой перебирался поближе к людям. Стоял на паперти, прося подаяние, ходил по сёлам, собирая милостыню. Сидорко был безобидный, добрый. Своими крошечными подаяниями он охотно делился с собаками, которых просто обожал. Они всегда сопровождали своего безумного кормильца, где бы он ни был. Страстью нищего были блестящие предметы, а пуще всего он любил стеклянные осколки. Сидорко носил всегда две торбы. Одну для подаяний, в другую собирал стёклышки. Он часами мог сидеть и перебирать их, любуясь своим сокровищем.
– Стёклушко, дяденька, – пропел ангельским голосом Сидорко и улыбнулся.
Могильный изумился. Зубы у нищего были как на рекламе зубного порошка. Белые и ровные, только один клык торчал чуть в сторону. Подполковник плюнул и пошёл дальше, а Сидорко напялил татарский малахай на свою совершенно лысую