Смертельно бледный Лю Цингэ какое-то время молча глядел на него. Наконец, потеряв терпение, он выпалил:
– Ты, катись отсюда!
Шэнь Цинцю проявил понимание.
В конце концов, после того, как они ненавидели друг друга столько лет, сложно вот так в одночасье завоевать чужую симпатию. Если взятый им темп показался Лю Цингэ слишком стремительным, Шэнь Цинцю был готов продвигаться в этом направлении шаг за шагом.
Он с лёгким кивком двинулся к выходу и, не оборачиваясь, махнул рукой:
– Шиди, если с твоей тренировкой что-то опять пойдёт не так, не стесняйся. Ты всегда можешь обратиться к своему шисюну за помощью. Раз уж мы находимся так близко, нам следует заботиться друг о друге.
Казалось, стоит ему произнести ещё хоть пару слов – и Лю Цингэ опять начнёт плеваться кровью. Его взгляд поистине ужасал.
Видя, как обстоят дела, Шэнь Цинцю почёл за благо заткнуться и добросовестно «катиться отсюда». Оставшись в одиночестве, Лю Цингэ мучительно изверг новую порцию крови.
Сколько они знали друг друга, эти двое никогда не ладили. Когда Лю Цингэ был молод, он на дух не переносил Шэнь Цинцю. Впрочем, они оба в равной степени поливали друг друга презрением.
Такого рода ненависть была отнюдь не той нарочитой враждой, что граничит с любовью, – это был тот вид подлинного соперничества, когда любое неверное слово может послужить поводом для драки не на жизнь, а на смерть. Шэнь Цинцю, следующий принципу «лежачего не бьют», был всё равно что солнце, восходящее на западе, – но чтобы этот самый Шэнь Цинцю его ещё и спас?!
Однако факт был налицо – при одной мысли об этом Лю Цингэ поневоле скривился.
Последним, что он помнил, было мгновение перед тем, как его тренировка вышла из-под контроля, сейчас же его энергия и дыхание вновь пришли в равновесие. Сам он никак не мог выйти из этого состояния отчаянного помешательства и привести поток энергии в порядок – должно быть, ему кто-то помог.
Неужто это и вправду был Шэнь Цинцю?
При одной мысли о подобной возможности на Лю Цингэ накатил приступ тошноты – право слово, уж лучше бы он умер.
Несмотря на то, что с таким трудом спасённый им человек явно питал к нему глубокое отвращение, Шэнь Цинцю был доволен результатом.
Лю Цингэ, который должен был умереть от его руки, теперь по нелепому стечению обстоятельств был обязан ему жизнью.
Быть может, Шэнь Цинцю сумеет с ним подружиться? Тогда, даже если план, согласно которому Ло Бинхэ должен войти в десятку самых лучших и добронравных учеников, провалится, Лю Цингэ сможет заслонить товарища собой хотя бы ненадолго!
И пусть от всего этого