При виде этого Шэнь Цинцю поневоле стиснул рукоять веера с такой силой, что костяшки начали зудеть.
«Это всего лишь книга, – твердил он про себя. – Все они – вымышленные персонажи». Умом Шэнь Цинцю отлично понимал это, но… как можно требовать, чтобы ты остался равнодушным, когда живого героя подобным образом высмеивают и унижают у тебя на глазах?
Пару раз безрезультатно попытавшись убедить своих товарищей прекратить, Нин Инъин наконец поняла, что её вмешательство приводит к противоположному эффекту, и, подстегнув лошадь, поехала бок о бок с повозкой, взывая к Шэнь Цинцю:
– Учитель! Вы только посмотрите на шисюнов!
Сердце Шэнь Цинцю дрогнуло, но он всеми силами старался этого не показывать.
– А что с ними не так? – равнодушно бросил он.
Голос Нин Инъин звучал так, будто это ей нанесли горькую обиду.
– Они так издеваются над другими, а вы и слова им не скажете! – с вызовом бросила девочка. – Если так пойдёт и дальше… учитель, чему вы научите своих учеников? Кем они вырастут?
Даже перед лицом открытого обвинения Мин Фань и его товарищи не почувствовали ни малейшей неловкости – ведь в былые дни Шэнь Цинцю сам приучил их к подобному поведению своим молчаливым попустительством. Чем более жестоким мучениям они подвергали Ло Бинхэ, тем больше радовался учитель, так к чему сдерживать себя?
Сильнее всех ликовал Мин Фань: в тот день на заднем склоне горы Ло Бинхэ применил какую-то неведомую дьявольскую технику, которой научился незнамо где, и сыграл со своими шисюнами злую шутку; сегодня же, в присутствии учителя, он больше не посмеет поднять головы!
– М-м. – Шэнь Цинцю наконец подал голос, ограничившись единственной фразой: – Ло Бинхэ, подойди.
На лице мальчика не дрогнул ни один мускул – ведь он уже успел к этому привыкнуть.
– Да, – отозвался он и приблизился к повозке.
Остальные продолжали злорадствовать, думая, что сейчас ему всыплют по первое число, – однако мгновение спустя их картина мира разлетелась вдребезги!
Приподняв завесу складным веером, Шэнь Цинцю указал подбородком на Ло Бинхэ, а затем – бросил взгляд внутрь повозки; пусть при этом он не проронил ни слова, значение жеста было очевидно.
– А-Ло, скорее садись в повозку! – обрадовалась Нин Инъин. – Учитель позволил тебе ехать с ним!
Гром! Среди! Ясного! Неба!
Не будь Мин Фань и остальные свято уверены, что их учитель много лет назад встал на праведный путь, они заподозрили бы, что их наставником овладела нечистая сила!
Ло Бинхэ также застыл на месте от удивления; однако он быстро пришёл в себя. Лишь мгновение помедлив в нерешительности, он ответил:
– Большое спасибо, учитель! – и забрался в повозку. Там он забился в уголок и, тщательно оправив полы своей самолично латаной-перелатаной одежды, сидел неподвижно, чинно