Ждана неожиданно широко зевнула, забыв прикрыть рот, и заявила во всеуслышание:
– Ни слова не понимаю.
Мы со Здышко с изумлением уставились на нее.
– Чего вытаращились? – протянула девица, откинув за спину длинную пшеничную косу. – Она на эльфийском болтает, а я в квэньи ни бе, ни ме, ни кукареку.
– А чего ж ты ее слушала? – изумился любивший порядок педантичный Здышко.
– Да что ж мне, жалко, что ли? – пожала полными плечами Ждана. – Пусть себе пощебечет, сердешная.
Здышко с подозрением покосился в мою сторону:
– Истомина, а не в твоем резюме упоминался эльфийский язык?
Возникла странная пауза. На лице Жданы расцвела крокодилья улыбка.
– Давай сюда, – недовольно пробормотала я, протягивая руку за коммуникатором.
После Мировой войны и воссоединения народов в обиход для простоты ввели межрасовый язык. На нем теперь изъяснялся весь цивилизованный мир, но все равно лицеистов обучали второму наречию одной из рас. Квэньи для меня выбрала мама. Она представляла, как на шумном семейном празднике я встану на шаткую табуретку посреди гостиной и во весь голос исполню протяжную эльфийскую балладу, так сказать, в оригинале. Мое выступление, по ее разумению, было обязано разжечь в родственниках черную зависть. К счастью, музыкального провала так и не случилось, но детство и отрочество маменька испоганила мне начисто. Как выяснилось, произносить певучие протяжные звуки для человека с полным отсутствием музыкального слуха – гоблинская пытка.
В зеркале коммуникатора отразилось покрасневшее от досады лицо эльфийки.
– Суилад, – страшно гнусавя, выдохнула я.
– А? – явно опешила собеседница моему исковерканному «здравствуйте».
– Иня хлар, – покосившись на заинтересованных переговорами коллег, смущенно пробормотала я. Мол, слушаю.
– Девушка, – с легким протяжным акцентом не выдержала эльфийка, – я что-то не пойму. Вы на каком наречии со мной разговариваете?
Сдавленно кашлянув, я пониже опустила голову.
– Я звоню по поводу проданной мне бочки «Вечной молодости»… – запела эльфийка.
– Секундочку! – тут же перебила я собеседницу и обратилась к Ждане, выжидательно упершей руки в бока. – Тут на межрасовом заговорили. Это по поводу «Вечной молодости».
Коллега моментально замахала руками, отказываясь от продолжения беседы.
– Нет уж! – прошипела я, прижав коммуникатор к груди. – Ты продавала эту гадость, теперь расхлебывай!
– Почему я? – зашептала Ждана, выкатив большие голубые глаза.
– Потому что премию от продаж начислят тебе!
– Или штраф, – меланхолично протянул Здышко, что-то внимательно изучавший на экране лэптопа.
Когда Ждана забирала трубку,