– Все великие евреи, – сказал Лесик, – никогда не изнуряли себя работой до пота…
– Кроме Иисуса, – сказал Жора.
– Он работал до кровавого пота, – сказала Юля. – Заметь разницу. И попытайся ее измерить.
– Слушай, – Лена поставила чашечку с кофе на столик и облизнула вдруг губы, – а Тина твоя случайно не еврейка?
Да какая мне разница?!
Глава 12
Это были те первые первопроходцы, которых мы доверить никому не могли. На создание каждого клона уходили сутки. Поочередно Аня могла пересаживать ядра через каждые сорок минут: 15 минут энуклеация, 15 минут пересадка. 10 минут приживление к стенке матки… Были попытки обучить кого-то еще всем этим нехитрым процедурам – ничего из этого не вышло. Казалось, не было проблем ни с энуклеацией, ни с пересадкой, ни даже с приживлением. Проблема была с выживанием. Даже Юра ничем здесь не мог помочь. Через несколько минут пересаженные Даном или Джессикой яйцеклетки сморщивались, куксились, теряли жизнеспособность, и даже Юля не в состоянии была вдохнуть в них новую жизнь. Мы намучились. И, в конце концов, отказались от услуг тех, кто с пылким воодушевлением хватался за микроманипулятор. Удивительное дело: клетки были послушны только Аниной воле. Никто другой не в состоянии был их приручить. Юра к этому относился спокойно, Жора злился.
– Чем ты их так чаруешь? – спрашивал он Аню.
– Я же ничего не делаю, – улыбалась она, – вот смотрите…
И проводила процедуру за процедурой, неустанно, легко и просто, просто гениально. Ни одно из пересаженных Аней ядер не дало сбоя. Все яйцеклетки просто благоухали, светились, сияли… От экрана невозможно было оторвать глаза. И Жора, наконец, сдался.
– Ты, как всегда, оказался прав, – признался он мне, – без Ани мы бы сели в огромную лужу. Я приветствую твой выбор и поздравляю!
– А я поздравляю тебя с прозрением! – сказал я.
Кто же из них Иуда? Всегда нужно следовать мировым традициям. Двенадцать так двенадцать.
– Иуда – первый, – сказал Жора, – не было бы Иуды с его поцелуем…
– Да-да, – поддакнул я, – не было бы и христианства. Я помню.
Но если есть двенадцать, то должен быть и их пастырь. Тринадцатый. Или Первый! Это место мы оставили вакантным. Свято место! Мы были уверены, что оно не останется пусто. Кто нарушает традицию, у того всегда есть повод к оправданию своих неудач.
– Что с Тиной? – неожиданно спросил Жора.
– Порядок, – соврал я.
Выбрав двенадцать, с пустым местом для первого, мы тем самым избавили себя от возможной унизительной процедуры оправдываться перед человечеством. И тем самым запретили себе даже думать о неудачах, отрезав все пути к отступлению. Итак – двенадцать!..
«В красном венчике из роз впереди Иисус Христос…»
– Я же просила, – тихо сказала Юля, –