И еще два-три глотка из бутылки…
Ти, спасибо тебе, славная моя! Одна мысль о тебе помогла мне избежать, я уверен, неминуемой смерти. В чем же все-таки твоя сила? Сколько лет я пытаюсь разгадать тебя… Сим-сим… Ну, да ладно… Успеется…
А теперь можно и поспать… Полчаса, не больше. Чтобы прийти в себя.
Потом я никому об этой истории не рассказываю, лишь иногда, отвечая на вопросы о шраме на левой голени, говорю:
– А, так… ерунда… Мир хотел ухватить меня за лодыжку.
Лене же решаюсь рассказать. Почему только ей, Лене? Так бывает: глянешь в глаза и знаешь – это она, ей можно.
И это не объясняется – это Она!
Здесь, в Турее, в двух часах езды от Питера, среди корабельных сосен и с аистами за окном на цветочной поляне, особенно хочется рассказывать ей, как я жил все эти трудные годы. Вспоминаются такие подробности, от которых мороз по коже… От смерти уйти нетрудно…
Я тогда едва не погиб.
На щиколотках или на лодыжках? А, не все ли равно!
– Это было на Мальте, – говорю я, – была ранняя осень, жара стояла адская, как обычно, я уже выехал из предместья Валетты… Горнакова, ты слушаешь меня?
– Да-да, говори, говори, – говорит Лена, – я слушаю… Думаешь, Тина услышала тебя?
– Уверен!..
А сам думаю: в чем уверен?
Вдруг ни с того ни с сего цитирую:
Вот и кончилось детство как перила у лестницы – вдруг.
Домотканая радуга на сатиновом небе приколота.
Обещаю остаться с тобою, мой ласковый друг,
И в тебя проникаю лучом, полным солнца и золота.
Проникай же, проникай своим колючим лучиком, полным солнца и золота, думаю я, освещай, наполняй, натаптывай меня своим золотом-золотом, россыпями своих золотых умопомрачений…
Прошу я…
И снова прикладываюсь к бутылке.
Жёсткий ритм моих строк разрывает твой замкнутый круг.
Прорываюсь к тебе, отнимая тебя у агоний.
Ты сейчас от меня на дистанции вскинутых рук.
Протяни два крыла. Или две отогретых ладони…
– Что ты там бубнишь? – спрашивает Лена.
– Ты сейчас от меня на дистанции вскинутых рук…
– Ты опять за свое, – говорит Лена, – да ты, дружок, бредишь…
А Тина-таки расслышала меня, расслышала… Не то бы…
Вот! Вот же в чем мое спасение! Ти, славная ты моя, я же могу дотянуться до тебя рукой!
Дотянуться бы, закрыв глаза, думаю я. Но сперва – выжить!
А детство… Детство, видит Бог, для меня да-а-а-вно уже кончилось…
– Я в порядке…
Ах, эти славные сладкие щиколотки и лодыжки… Ах, эти бубенцы-бубенчики!
Спасибо вам!
– Макс, голос!..
– Уа-ав!..
Да ты, братец, обленился совсем!
Глава 2
Что бы