– Ваша «тойота»? Сожалею. Но советую утешиться: этой женщине повезло гораздо меньше.
– Да мне пох… – буркнул «потерпевший». – Не могла на пару метров в сторону?
Участковый обернулся к Петру Аркадьевичу.
– Пойдем сходим наверх?
– Одному страшно?
– Ты поговори у меня. На пятнадцать суток наговоришь.
– Пошли, бояка.
Они оставили место происшествия. Обогнули угол дома, вошли во двор.
– Опять у вас один фонарь на всю округу! Из рогаток по ним стреляете?
Поднимались на восьмой этаж в лифте молча. Давали о себе знать гнетущие предчувствия: несмотря на неплохую осведомленность, практически никто из местных жителей не бывал у Сабитовых дома. Что они там могли увидеть, бог знает.
Мужчины остановились на площадке восьмого этажа возле двери с номером «71».
– Ты начальник, ты и звони, – ответил дядя Петя на немой вопрос спутника. Геннадий нажал на кнопку звонка. За дверью прозвучало что-то мерзкое, похожее на кряканье подстреленной утки.
– Господи, что это?!
– Звонок такой, модный. Жми еще.
Гена нажал снова, сморщившись, потом еще и еще. Подстреленная утка крякала в квартире в полном одиночестве.
– Шатается где-то, мерзавец, – сказал Петр Аркадьевич. – Звони ему на трубу.
Участковый вынул из кармана потертую записную книжку, полистал ее, затем стал набирать номер на телефоне. С минуту стоял молча, приложив трубку к уху.
– Длинные гудки.
– Погоди. – Дядя Петя подошел ближе к двери. – Набери-ка еще раз.
Геннадий нажал кнопки повторного набора, снова приложил трубку к уху. Через несколько мгновений дядя Петя махнул рукой, давая знак сбросить вызов.
– Поздравляю тебя, мент. Вызывай своих домушников снизу, ломайте дверь.
– Что там?
– Телефон внутри. И Пашенька вроде еще жив…
Квартиру вскрывали полчаса. Железная дверь поддалась лишь профессиональным спасателям. Внутри жилища стоял ужасный запах – смесь перегара, табачного дыма и еще какой-то гниющей гадости. Всюду беспорядок. Очевидно, обитатели дрались, причем дрались с размахом, игнорируя мебель, бытовые приборы и хрупкие стеклянные предметы. Оперативники констатировали, что победу в этом семейном побоище за явным преимуществом одержала женщина.
Окровавленный Павел Сабитов с пробитым черепом лежал на полу возле ванной и застывшим взглядом смотрел на гостей.
Пока Петр Аркадьевич рассказывал свою мрачную историю, я успел выкурить штук пять сигарет. Совершенно не считаю их, если чем-то увлечен, засовываю в рот автоматически. Благодарности от моих легких мне не дождаться.
– Два криминальных жмура в августе, плюс девчонка четырнадцатилетняя в марте. Мелкие происшествия я не считаю.
– А были еще и мелкие?
– Хватает, – кивнул Петр Аркадьевич. – Как я уже говорил, все это мне не очень