На Восточном побережье первые встречи аборигенных племен с мореплавателями были эпизодическими, и устойчивые контакты начались только в самом конце XV в. после исследовательских экспедиций Джона Кабота. На берегах Гудзонова залива и залива Джеймс эти связи возникли только через 150 лет, начиная с плаваний Генри Гудзона73 в 1610 г. На Западном побережье они начались в 1774 г. – почти на три века позднее, чем на Восточном, когда испанец Хуан Хосе Перес Эрнандес74 направился на север от Калифорнии и достиг островов Королевы Шарлотты.
Обычно между этими первыми встречами с европейцами и началом регулярных контактов на всем побережье проходило какое-то время – едва ли более 10 лет на Западном берегу и 50 лет в районах Гудзонова залива и залива Джеймс. Как только регулярные отношения между экипажами кораблей или пришельцами, основавшими свои поселения, были установлены, европейское влияние быстро распространялось на внутренние континентальные районы. Как становится ясно из отчетов первооткрывателей, весть об их прибытии скоро разлеталась на огромные расстояния по всей территории Северной Америки. Вскоре о завоевателях узнали даже сильно удаленные от побережья племена. К примеру, когда в конце XVII в. англичане и французы впервые высадились на западном берегу Гудзонова залива, индейцы рассказали им об испанцах, которых они описывали как бородатых людей на больших каноэ, находившихся на расстоянии многомесячного перехода на юго-западе, при том что никто из этих индейцев, по всей видимости, никогда прежде не бывал в тех землях. Посредством такой информационной сети индейские племена, живущие в глубине континента, так же быстро знакомились с диковинными европейскими товарами, а для торговли на большие расстояния быстро были проложены новые маршруты. Таким образом, европейские товары распространялись из прибрежных районов в глубь континента самими индейцами задолго до появления там исследователей или торговцев.
Вскоре после плавания Джона Кабота к острову Ньюфаундленд в 1497 г. аборигенные племена на всей территории сегодняшних Приморских провинций начали вступать в контакт с европейцами значительно чаще. Многие прибрежные племена на Восточном побережье в 1500–1550 гг. должны были прийти к заключению, что прибывшие из-за моря неизвестные люди приплывали ненадолго и не представляли для них угрозы, однако страстно желали приобрести меха и могли расплатиться за них привлекательными новыми предметами: железными топорами, медными