Ни одна из этих проблем по отдельности не смогла бы столь сильно повлиять на ход русской истории, но все вместе они создали условия для потенциальной будущей революции. В начале XIX в. упадок царского режима проявился не только в решимости политических партий свергнуть монархию, но и в возрастающей мощи профсоюзов, требующих улучшения условий работы путем усиления протестов, выступлений крестьянства и студенчества. Иногда социалисты-революционеры доходили до убийств правительственных чиновников.
После революции 1905 г. царь запоздало предпринял попытку реформ, чтобы спасти режим. Эти реформы были провозглашены в Октябрьском манифесте 1905 г. Российская конституция 1906 г., также известная под названием Основные государственные законы, устанавливала многопартийную систему и ограниченную конституционную монархию.
Таким образом, фактически русская конституция 1906 г. была опубликована накануне созыва первой Думы. Она была провозглашена во исполнение обещаний Октябрьского манифеста, к которому добавились новые реформы. Итак, царь провозглашался абсолютным лидером государства, под его полным контролем находились исполнительная власть, внешняя политика, церковь и вооруженные силы. Произошли также изменения в структуре Думы, она превратилась в нижнюю палату под контролем Совета министров, половина депутатов которой избирались, половина назначалась царем. Все законопроекты должны были быть утверждены Думой, Советом и царем, прежде чем стать законом. Однако конституция не упоминала никаких положений Манифеста 17 октября. Несмотря на то, что она утверждала их, её настоящая цель состояла только в пропаганде монархии без намерения выполнять данные обещания. Хотя эти распоряжения и новая монархия не удовлетворили ни русский народ, ни Ленина, однако эта конституция продержалась до момента падения империи в 1917 г. Мало авторов могут нам так рассказать о ситуации в России того времени так, как это сделал британский посол, сэр Бьюкенен, который писал в своих мемуарах: «Когда в конце 1910 года я прибыл в Россию, наиболее заметным событием были политические волнения среди студентов университетов и институтов. Во многих из них учащиеся отказывались ходить на занятия, а к тем, кто хотел продолжать обучение, применялись меры устрашения. Со своей стороны правительство предпринимало решительные меры, чтобы восстановить порядок, но профессора, как правило, читали лекции перед полупустыми аудиториями под защитой полиции. В разговоре, состоявшемся в начале марта, господин Столыпин сказал мне, что правительство не полностью отменило автономию университетов, а оставило ее в неприкосновенности в том, что касалось обычных