– Вадик, скажи честно, твоя Анжела беременна? – спросила с ходу.
В трубке повило молчание, а потом раздался осторожный вопрос:
– Какая тебе разница?
– Я просто хочу понять, что так резко изменило твоё отношение к нам с сыном. Должна же быть какая-то причина. И думаю, что я права. Надеешься, что в этот раз всё будет не так?
О том, что в результате последнего обследования Диме поставили под вопросом аутизм, я решила мужу не говорить. Теперь это не его проблемы.
– Конечно, всё будет не так, – резко бросил он. – Это даже не обсуждается. Значит, рождение Димки стало для Вадима ударом по его мужскому самолюбию. У него родился необычный ребёнок, и он почувствовал себя неполноценным мужиком, неспособным произвести на свет здоровое потомство. Нужно во что бы то ни стало убедить окружающих в обратном. Родят они сейчас здорового малыша, и этим он докажет, что проблема во мне, что это мои гены стали причиной задержки речи у сына. Я думала об этом и накручивала себя, всё острее чувствуя боль.
Наше подозрение насчёт беременности новой пассии моего мужа подтвердилось совершенно неожиданно. По реакции Вадима я и так догадывалась, что мы с Людой правы, но всё же твёрдой убеждённости в этом не было. Вадик ведь не подтвердил и не опроверг это.
Дело в том, что Люда – мастер перманентного макияжа. Она говорит, что делает девушек красивыми. И часто рассказывает мне разные истории из своей практики. Обычно курьёзные. Но не в этот раз. Люда приехала ко мне после работы вся какая-то взбудораженная, и мы снова сели на кухне пить чай.
– Представляешь, сегодня такое было! – начала подруга, едва мы расположились поудобнее. – В восемь утра пришла ко мне девочка на брови. Я принялась работать. Цвет выбрали, форму нарисовали, Лидокаином обработала, начала бровки колоть, а её как затрясло! Она вся дрожит, сжалась в комок, лицо стало бледное, как полотно. Господи, как я испугалась! До сих пор не могу отойти! Не пойму что с ней, что делать вообще. Если бы аллергия на Лидокаин, это было бы видно. Лицо отекает. А тут просто дрожит человек и сжимается весь. Она кричала, что умирает. И что она беременная. Вызвали скорую. Врач сказала, это у неё паническая атака.
– Ужас. Вот надо оно ей, беременной, эти брови делать?
– Не говори. Она мне даже не сказала, что в положении. Живота нет. Откуда я могла знать? Но это ещё не всё. Знаешь, кто за ней примчался? – Люда отпила чаю и продолжила совершенно обыденным тоном, – Вадик твой.
– Это была Анжела? – тихо спросила я, и медленно оставили чашку, чтобы не уронить.
– Ага. Если б я знала, что это она, я б её сразу послала куда подальше! Анжела Иванникова. Двадцать лет. Студентка. Учится на менеджера. Это она мне успела рассказать ещё до приступа своего.
– Понятно. Значит, всё-таки беременная…
Вот так всё и открылось. Вадик ушёл, потому что там у него был шанс стать отцом здорового ребёнка. Да и его новая подруга на восемь лет младше