Восхищаясь Прутковым. Геннадий Карпов

трудной, и выполз где киль.

      (Говорят, что после этого КП отпустил кита обратно, туда, где поймал.)

      * * *

      Мой дружок Лука Мудищев

      В уголке застыл, дрожит.

      Он и счастия не ищет

      И от счастья не бежит.

      Я к нему тотчас нагнулся

      И козою напужал.

      Мой Мудищев встрепенулся

      И за счастьем побежал.

      Прибежал обратно скоро —

      Не прошло и полчаса.

      Весь искрится, словно порох,

      Даже дыбом волоса.

      – Где же счастье, мой дружище,

      Дома или в багаже?

      – Сытый счастия не ищет.

      Я наетился уже.

      (Герой данной сценки фигурирует у Баркова. Но пьяница и пошляк Иван Барков предстал перед Всевышним со знаменитой запиской в заду за тридцать пять лет до рождения КП! Думаю, это труд деда Козьмы Петровича, Федота. Вообще, поэты-современники часто обращались к героям и рифмам КП. Чего только стоит фраза Пушкина из его «Каменного гостя»: «Пойду ль я к донне Анне под альков? Там спит Прутков, мой глупый Лепорелло.» К сожалению, в окончательный вариант трагедии эта фраза не вошла по причине, ныне малопонятной: не пропустил цензор.)

      * * *

      Куриным паштетом ты глад отгоняй,

      При этом не чавкай и чур не роняй.

      (Возможно, обращено к самому КП в детстве, т.е. вирша принадлежит отцу поэта. Известно, что он с десяти лет вместе с другом Павлушею начал получать всестороннее образование у приходского священника Иоанна Пролептова и имел по поведению «преизрядно», по литургии «от души», по арифметике «хорошо», по русской словесности «назидательно-препохвально». )

      * * *

      От страшного глада я еле дышал,

      Но думал о вечном и вирши виршал.

Что-то обед нынче задерживается

      (Вирша написана в одно из наиболее голодных времён в истории России: голодного бунта декабристов, отсюда и хромота стиля. Но каков характер!)

      * * *

      Я шёл по Саянам и глад усладил,

      Поймавши мартышку, как злой крокодил.

      (Сегодня нам очень интересно узнать, что каких-то полтора века назад в Саянах водились мартышки.)

      * * *

      Когда я свой глад усладил колбасой,

      То был атакован ужасной пчелой.

Внести в «Стозево…»

      (Любой другой на месте КП не задумываясь пожертвовал бы истиной во имя рифмы и заменил бы пчелу осой. Но не таков сам-брат Прутков! Пчела так пчела.)

      * * *

      У П. я свой глад до тех пор услаждал,

      Пока П. не крикнул мне: «Гладный вандал!»

      (Жадного литературного критика П. объедали и обпивали многие поэты того времени, но это плохо помогало.)

      * * *

      Иду из пивнушки голодный и злой:

      Меня человек сильно треснул метлой.

Одних виршей им уже мало! Требуют наличные! Все – свиньи!

      (Да, не все современники должным образом ценили творчество поэта.)

      * * *

      Свой глад усмиряя гусиным