Обнимая в ночи нелюбимых своих —
вспоминаем любимых своих:
далеко за морями огней городских
мы оставили их.
И теперь не учи меня жить по уму —
лучше мне навсегда одному.
Но позволь, напоследок тебя обниму —
перед тем как во тьму.
Александр Бараш. Образ жизни / Предисл. И. Кукулина. М.: Новое литературное обозрение, 2017
Предельно приближенный к описательному прозаическому модусу верлибр в новой книге Александра Бараша чередуется с регулярным стихом, который, если читать книгу подряд, всегда неожидан, как мелодия в сосредоточенном, чуждом украшательств фильме. В «Образ жизни» вошли не только новые стихи, но и избранные тексты из предыдущих сборников. Этот композиционный прием – если продолжать аналогии с кино, превращение своей ранней поэзии в приквел – в последнее время использовали Леонид Шваб и Владимир Аристов, но у Бараша более ранние тексты даны более дозированно, как необходимые воспоминания при освоении нового.
Описательность описательностью, но сентиментальная нота в глубине этих в целом стоических стихов («Прогулка с собакой», «Сирмионе» с его отсылкой к Катуллу) как раз то, что обеспечивает им запоминаемость, даже некую призрачную антологичность: таково, например, стихотворение, описывающее видение – встречу детей поэта над его могилой. Призрачность и антологичность: значительная часть книги посвящена классическим, но не мертвым пространствам, в которых история просвечивает (как пишет в предисловии Илья Кукулин) сквозь современные и даже будущие слои:
Современный город равен по территории
государству античного мира,
исторической области средневековья,
помойке будущих веков.
И Тель-Авив соединяет все эти качества
со свойственным Средиземноморью эксгибиционизмом.
Столь же транслюцентна и география, которую Бараш приравнивает ко времени: иерусалимский квартал может напоминать Малаховку 1930‐х, а колонны собора Сан-Марко – московскую станцию метро «Сокол»; иного такие совпадения раздражали бы, но для Бараша они – подтверждение метафизического единства всех мест (возможно, следует говорить о цепочках мест, которые предназначены для осознания только одним субъектом, это своего рода личное окружение, каждая часть которого придет в свое время, и в этом осознании предопределенности есть покой – чувство, в стихах Бараша скорее искомое, чем изначально присутствующее). Так любовь к морю появляется у говорящего лишь тогда, когда наступает правильный миг, и окружающая морскую прогулку аура совпадает с аурой «прудов Подмосковья», «дачных вечеров / под Солнечногорском и в Кратово». В сборник также включены переводы из израильских поэтов (не все из них, вопреки заголовку, современные). Стихотворения Иегуды Амихая, Дана Пагиса, Давида Фогеля («Дни были как /