Оставшиеся в пригородах Ленинграда сотрудницы продолжали упаковывать то, что было предназначено к вывозу в тыл, и закапывали в землю парковые скульптуры. Галина Дмитриевна Нетунахина и Зинаида Михайловна Скобликова 6 и 13 июля сопровождали в Горький вторую (46 ящиков с 1943 предметами) и третью (47 ящиков с 8304 предметами) партии эвакуируемых ценностей280. Сотрудницы музея, имевшие детей, воспользовались тогда возможностью уехать из Пушкина. Из научного персонала остались только три молодые женщины: Вера Владимировна Лемус, Тамара Феодосьевна Попова и Евгения Леонидовна Турова281. Они работали во все более трудных условиях: из‐за отсутствия упаковочного материала им иногда приходилось использовать плохо высушенное сено282. Всех остальных сотрудников мобилизовали на строительство оборонительных сооружений.
С середины августа воздушные налеты участились. Сначала немецкие самолеты бомбили военные объекты, но вскоре бомбы стали рваться и в парках. Уже почти не осталось машин, которые можно было бы загрузить музейными экспонатами и отправить на станцию. В. В. Лемус описывает, как она иногда часами ждала у ворот, чтобы поймать грузовик. Если водитель кричал: «Несите вещи», она бежала в музей и вместе с помощницами выносила неупакованную мебель, которую они как придется загружали в кузов283.
20 и 22 августа были отправлены четвертая и пятая партии. Поезд без остановок шел в Сарапул – городок на крайнем востоке европейской части России. В числе прочих эвакуируемых экспонатов в нем ехали бронзовые бюсты из Камероновой галереи, другие бронзовые и стальные предметы, ценные ковры из Александровского дворца и предметы из Китайского театра. Особенно важной для последующей реконструкции оказалась эвакуация планов дворцов и садов, фотографий интерьеров, инвентарных книг и разнообразной документации. Всего с четвертой партией удалось отправить 95 ящиков с 4343 предметами, с пятой – 66 ящиков и сундуков с 725 предметами, а также 92 неупакованных экспоната.
В конце августа железнодорожное сообщение прервалось. После короткого перерыва сотрудники музея продолжили эвакуацию на грузовиках. С 1 по 10 сентября (уже были слышны бои за Гатчину, в 20 километрах от Пушкина) они сумели перевезти в Исаакиевский собор в Ленинграде еще 2508 больших предметов (скульптуры и мебель) в 177 ящиках и 57 неупакованных предметов284.
Есть многочисленные свидетельства очевидцев о немецкой оккупации Пушкина, собранные в Советском Союзе после войны285; эти сведения дополняются «Дневником коллаборантки» Лидии Осиповой (псевдоним Олимпиады Поляковой), написанным на русском языке, но подготовленным к печати в Германии после войны286. Осипова и ее муж принадлежали к русской интеллигенции и относились к большевистскому режиму враждебно. Поскольку немцев они ждали как освободителей, у них был иной взгляд на происходящее, нежели