– Хорошо, я возьму ее!
И так как у нее не было ни гроша в кармане, я хотел узнать сначала, хорошая ли она работница. А поскольку она жила в монастыре Св. Екатерины-делле-Вергини, я пошел к настоятельнице [консерватория] и спросил ее, не будет ли ей угодно показать мне кое-что из рукоделия Лукреции, но не сказал ей ни почему, ни с какой целью. Она показала мне немного ее работ, и они мне понравились. И затем я расспросил разных людей, чтобы узнать, родилась ли Лукреция в законном браке. Мне сказали, что это так и что она родилась от хорошего отца и хорошей матери. Тогда я подумал: есть две вещи, которые приводят христианина к спасению, – монашеская жизнь и брак. «Решайся, Алессио, – сказал я сам себе, – либо становись монахом, либо женись и живи по-христиански, как велит святая Мать-Церковь».
Был ли Алессио глубоко набожен? Возможно! Или он кроит эту риторическую ткань, чтобы она подошла к его юридическому положению? Гораздо вероятнее!
Мне сказали, что маэстро Джакомино из Пьяченцы, оправщик драгоценных камней, был опекуном этой девушки. Потому я и отправился к нему с сотней скудо в кошельке, потому что хотел через него пожертвовать приданое для этой девушки. И я спросил его разрешения взять эту девушку в жены. Он сказал мне, что хочет отдать ее за меня, но чтобы я не торопился, потому что он хотел навести справки о моем состоянии. Коротко говоря, господин, благодаря «языкам доброхотов» [здесь сарказм со стороны Алессио] или со слов других, Джакомино передал мне через посредника – я не помню, через кого именно, – что он не хочет отдавать за меня Лукрецию и что мне стоит забыть об этом.
Я занялся своими делами. Через год этот Джакомино заболел. Его родственницы говорили ему: «Ты мог бы выдать замуж эту бедную девушку Лукрецию, но не захотел!» Он сказал: «Если я поборю эту болезнь, то обещаю выдать ее замуж. Пошлите за тем женихом – я хочу сейчас дать ему обещание, что выдам ее за него». Меня позвали по его приказанию. Он велел мне не унывать, потому что намеревался удовлетворить мои чаяния. Итак, он выздоровел, и я пошел к опекунам монастыря Св. Екатерины, чтобы спросить, готовы ли они отдать мне эту девушку. Джакомино сделал то же самое, а опекунами были монсеньор [епископ] Мондови и монсеньор Ломеллино, а казначеем – Баттиста Маратта.
Епископу Мондови Бартоломео Пипери было суждено умереть в 1559 году; он завещал свое состояние монастырю Св. Екатерины. Его похоронили в новой церкви125. Монсеньор Бенедетто Ломеллино, церковный деятель из генуэзской знати, которому было чуть за сорок, быстро продвигался по карьерной лестнице в правительстве папы Павла IV. Он был сподвижником