Вскоре ее работы замелькали на выставках – зональных, республиканских, всесоюзных. Их начали покупать музеи.
Она получила медаль ВДНХ и стала заслуженным художником Тувы.
У нее появились свои ученики. Появились и исследователи.
Заезжие фоторепортеры спешат сделать несколько снимков Раисы Аракчаа – желательно в национальном костюме: экзотика!
Она ездит за границу. Раиса Ажыевна рассказывала мне, что, побывав в нескольких европейских странах, совсем не похожих на Туву, она думала: как, в сущности, одинаково живут люди – любят, ошибаются, умирают, всегда чего-то ждут.
Она стала знаменитой, но осталась скромной. Характер редко меняется, когда человеку перевалит за полвека. Она долго читала статьи о себе, словно о ком-то чужом. Никак не могла поверить, что за счастье работать с камнем могут платить деньги. Первое время казалось: кто-то придет, поправит, все станет, как прежде. И потому лишь через год после получения Государственной премии РСФСР имени Репина бросила работу в магазине. Там радовались ее известности, но дело есть дело: от ящиков не освободили. Только стали просить в свободное время украшать витрину.
Конечно, начинать никогда не поздно, но всегда непросто. Трудно стать мастером, недолго пробыв в учениках. Я думал: что же ей помогло? Потом понял: кроме таланта – серьезность, которой Раису Ажыевну выучила жизнь. Серьезность нужна грузчику не меньше, чем художнику. Иначе один легко растратит талант, другой – силы, здоровье.
Она традиционно для тувинского искусства верна анималистике. Здесь есть свои законы, своя диалектика: каждый поворот туловища, каждое движение животного должны соответствовать натуре, однако мертвый копи-изм убивает творчество… Раиса Ажыевна несколько лет в детстве пасла скот, те давние наблюдения отпечатались в памяти, но отпечатались не как застывшие фотографии; животные казались девочке персонажами сказок – они имели свой характер, радовались, печалились, совершали подвиги… Какой уж тут копиизм!
Человек оживляет камень,
И навек оживает камень, —
написал тувинский поэт Юрий Кюнзегеш. Оживить камень тяжело. Агальматолит, с которым в основном работают мастера Тувы, хрупок. Он крошится от неточных движений, почти не допускает переделок. Глаз резчика должен целиком видеть композицию, а рука твердо отсекать лишнее. Но есть и другая трудность. Это трудность, которую так и не смог преодолеть сказочный царь Мидас: к чему бы он ни прикасался, все превращалось в золото. Мертвое золото. Бывает мертвым и камень. Тут уж бесполезно делиться опытом. Вдохновению научить нельзя.
А работы Раисы Ажыевны живут.
Вот застыл перед схваткой могучий, не знающий пощады к противнику сарлык (так тувинцы называют яков). Но вот тот же сарлык устало