Одержимая тайным даром. Айылла

Кюннэй из реанимации, ее после обеда поместили в небольшую палату напротив, стали проверять сердцебиение. Мне разрешили остаться с ней, даже раскладушку выдали. Как я обнимала и целовала мое солнышко! Но радость моя продлилась недолго – не прошло и двух часов, как она опять потеряла сознание, и только глаза остались открытыми. Снова забегали врачи, и краем уха я услышала «глубокий сопор». Только бы не забрали ее опять от меня! Стены вокруг меня поплыли, голоса отдалились… Внезапно я услышала дикий крик – свой крик. Спустя какое-то время Кюннэй пришла в себя, несказанно обрадовав всех нас. А через три дня снова попала в реанимацию.

      Я ночевала рядом с ней в изоляторе, и на этот раз она пробыла в коме полсуток. Но, придя в себя, она никого, кроме меня, не узнавала. Более того: всех родных и близких позабыла. Сестренку, дедушку, бабушку, друзей, родственников – всех из ее памяти будто ластиком стерли. И вот в этом состоянии она мне рассказывала: «Я стояла в огромной очереди. Мужчины, женщины, дети – все разных национальностей. Никто ничего не говорит, но все друг друга понимают. Я знаю, что нахожусь не на земле, а на небе. Вижу большую золоченую арку, перед ней – трибуна, а на трибуне – высокий человек в плаще с надвинутым на лицо капюшоном. В руках у него толстенная книга, и всех подходящих к нему он сверяет со списком внутри нее. Потом вдруг появился большой экран, на котором, как я поняла, показывали всю жизнь человека, но много времени это не занимало. У стоящего передо мной человека (меня от него отделял еще один мужчина) было так: появилось изображение операционного стола и стоящих вокруг него врачей, а потом все оборвалось. Значит, так и закончилась его жизнь. А следующего подошедшего высокий в плаще к арке не подпустил, толкнув в грудь. Тот полетел вниз, но не на землю, а еще ниже – наверное, в ад. Когда же подошла моя очередь, человек в плаще сказал: „Рано пришла”, потом перекрестил и столкнул вниз. Ощущение было – будто с высоты пятого этажа упала».

      А однажды дочь сказала мне: «В нашу палату зашел черный человек, постоял у окна и прошел в реанимацию сквозь стену». В тот день там умерла 16-летняя девочка с больными почками.

      После этого она стала мне говорить, что видит позади людей белые, черные, серые тени. Я старалась успокоить ее: «Это ты после комы видишь их ауру». А мой ребенок, вычитав в Интернете про галлюцинации, начал подозревать у себя какие-то отклонения. Она даже просила своих врачей пригласить к ней психиатра, на что один из них сказал: «Ну, если ты сама об этом просишь, то ты на 99 % здоровый человек». Психиатров все-таки позвали, и те, ничего не обнаружив, вынесли вердикт – здорова.

      Еще одна странность: она вдруг стала вскакивать среди ночи и петь по-якутски песни, которые никогда раньше не слышала. Как-то от начала до конца спела песню якутской певицы Розалины Файрушиной «Эн сэрэй» («Догадайся»), слов которой просто не могла знать.