– Толку от тебя нет! Совсем обленился, пес! – орал Лют, хлестая раба плеткой и пиная ногами.
Под Выскирем покачивалась, готовая, казалось, вот-вот рухнуть лошадь, но он сам сносил удары Люта так, словно ничего не ощущал.
– Не покалечил бы мой братец Выскиря, – озабоченно сказал Мстиша Блуду.
Тот осведомился:
– Почто Лют так на раба гневается?
– У Выскиря нюх на зверье. Благодаря его чутью нам прежде случалось и рогача41 убить, и секача затравить, а то и медведя поднять на рогатины, а нынче мы остались без добычи, за что Лют и попрекает Выскиря.
– Зря попрекает. Охота, как и любое дело, не всегда зависит от чьего-то старания и умения.
– Не все в воле людей, – согласился Мстиша.
– Все в воле Господа нашего Иисуса, – пробормотал себе под нос Фома, который, как всегда, сопровождал Блуда.
Внезапно Выскирь сообщил:
– Здесь был рогач.
– Давно был? – встрепенулся Лют.
– В полдень.
Задрожав от нетерпения, Лют стегнул Выскиря по спине.
– Вперед, собака!
– Погоди! – подал голос Блуд. – Излишняя спешка до добра не доводит!
Лют не обратил внимание на это предостережение. Он принялся бить плетью лошадь Выскиря, заставляя ее скакать во весь опор по лесным зарослям. Как и предсказывал Блуд, ничего хорошего из такой спешки, не получилось: олень сумел уйти, оставив охотников ни с чем.
– Мой братец сам виноват, – заметил Мстиша. – Он поднял шум на весь лес и спугнул рогача.
Но Лют не умел признавать собственные ошибки. Всю ответственность за неудачу он возложил на беднягу Выскиря. Раб был бы забит до смерти, если бы за него не вступились Мстиша и Блуд.
Приближался вечер, и продолжать охоту не имело смысла. Уставшие охотники решили остановиться на ночлег в становище. Уже почти стемнело, когда они подъехали к поселению, в центре которого стоял окруженный высоким частоколом двор. Выбирающиеся из изб люди смотрели на всадников без особого любопытства, ибо, благодаря близости становища к Киеву, появление в нем гостей не являлось большим событием. И особенно часто здесь бывали охотники.
За частоколом располагался двухэтажный дом с двумя теремами. Навстречу въехавшим в ворота гостям с крыльца спустился коренастый, мужчина лет сорока, в холщевой свите. Это был здешний тиун42 Гомол.
– Добро пожаловать, дорогие гости! Добро пожаловать!
Как и все тиуны, Гомол был сообразительным малым. Он сразу понял, что перед ним охотники-неудачники, поэтому не сказал ни слова об охоте. Тиун позвал гостей отужинать и пообещал истопить для них баньку.
– Банька в первый черед, – сказал Лют. – Хочу попариться.
– Будет вам пар, – пообещал Гомол и обратился к толпившимся возле хозяйственных построек холопам: – Эй, вы там! Истопите для гостей баню! Да, поживее!
Блуд слез