Двухэтажное строение, достаточно небольшое, по сегодняшним меркам. Весь первый этаж которого снаружи был выложен валунами потемневшего, какого-то сине-бурого цвета. Выше шли деревянные брусья, заканчивающиеся шпилем. Маленькие окошечки в белых рамах. Две прогнивших ступеньки перед порогом. Дом явно был выстроен давно, возможно, еще в дореволюционное время, или не раз перестраивался позднее. Он делался не по макету, или общепринятым стандартам, а для себя. Это дышало неприкрытым терпением и любовью, в каждом обточенном и подобранном валуне, в резной обводке рам, игривой, но уже непонятно какого животного, зверушке, болтавшейся на шпиле. На обветшалой двери, с проржавевшими петлями, но все еще с огромным амбарным замком, светлела неровно приклеенная бумажка «Продается», и номер риэлтерской конторы. У Эльзы зачесались руки и, повинуясь внезапному порыву, она набрала номер, написанный на листке.
Пока тянулись минуты ожидания, она обошла несколько раз дом по кругу, но так и не решилась проникнуть внутрь. Хоть уже знала, что в помещении давно никто не живет. Места здесь были глухие, и за четыре стены да полуразвалившуюся крышу просили совсем смешные деньги. Да и те, судя по ажиотажу в конторе, куда она звонила, давно уже без надежды получить. На встречу с ней совсем никто не торопился, и Эльза успела исследовать не только окружающие строение, места, но и прочесать половину леса, когда услышала шум подъезжающей машины из сервиса.
И когда через два часа подъехал риэлтер, а очарование ее этими местами успело достигнуть апогея, уже успела утвердиться в своем намеренье купить этот дом. В долине было очень тихо. Со всех сторон окруженная лесом, она казалась выдернутой из обычного мира, который и сам исчезал за верхушками деревьев и становился чем–то несуществующим, нереальным. Это был кусочек другого мира. На траве нашлись петлявшие следы зайца, из частой листвы любопытно высовывали голову мелковатые кричащие птички, и как-то даже ей показалось, что на дереве она видела мелькнувший хвост белки. Шумел ветер, он перекладывал верхушки деревьев, и перекатывался к ногам по шуршавшей траве. А небо, еще с утра затянувшееся серыми тучками, потемнело и неслось над