А вот охват мелких масштабов… почему нет?
И я снова решаю обратиться к бармену. Поворачиваюсь к стойке, но встречаюсь с глазами совершенно другого мужчины: какой-то кареглазый блондин разливает напитки и улыбается мне. Я хмурюсь, открываю рот, чтобы спросить о…
– Меня ищешь? – раздается справа, и я резко поворачиваю голову в сторону знакомого голоса.
– Ты…
– Роман великодушно согласился меня заменить. Так ведь, Ромчик? – синие глаза подмигивают второму бармену, и тот отвечает странно, не совсем по-дружески:
– Конечно, Илья Игоревич.
Илья морщится, ему явно не понравилось официальное к нему обращение.
– Илья Игоревич, значит? – хмыкаю я. – Ну и кто ты? Директор? Владелец клуба?
Удивительно, но он морщится во второй раз. Следовательно, я попала в точку, а он, надо полагать, хотел оставить в тайне сей момент. Что ж, не вышло. Я догадливая.
– Каюсь, – слегка понурив голову, шутит он и облокачивается на стойку, – я владелец этого заведения. Ты меня раскрыла. Может, для того, чтобы уровнять наше положение, ты раскроешь свою личность? Не замечал тебя раньше здесь. Приезжая? Или в гостях?
– И то, и другое, – отвечаю я и мысленно добавляю: "Я в гостях у родины".
– Говоришь загадками, мне нравится.
– Если рассчитываешь узнать обо мне больше, разочарую, ты не в моем вкусе.
"Софи, парней в твоем вкусе не существует. Мы ведь уже говорили об этом".
"Не лезь!"
– А какие в твоем? – Мужчина нисколько не расстраивается, улыбается обворожительно, даже немного ласково. Какой-то он неправильный, а еще, вопреки всему смыслу, в нем чувствуется родственная душа. Что-то есть в нем родное, что-то на грани узнавания. Не могу понять пока, что это.
Игнорирую его вопрос – ибо и этот туда же, сдался им всем мой вкус! – и спрашиваю собственно то, о чем хотела спросить изначально:
– Слушай, раз ты здесь владелец, не подскажешь, можно ли тут петь на постоянной основе? – Делаю жест в сторону сцены, где поет красивая девушка в том самом белом платье. Со светло-русыми волосами, собранными в идеальную шишку на затылке. Одна прядь, слева, волной струится, падает на высокую грудь.
– А ты поешь? – Вопрос задан с интересом, ему любопытно меня послушать.
– Пою, – отвечаю серьезно, и синие глаза оценивающе смотрят в мои, тоже синие при близком рассмотрении, но черные на расстоянии, на котором я привыкла держать людей от себя.
Мои глаза – прекрасная проекция меня самой: снаружи я неприступная, мрачная и холодная, внутри же – мягкая и чувствительная. За темной плотной пеленой прячется синяя душа, хрупкая и желающая всем добра.
– Спой, разрешаю. – Небрежно вскинутая рука указывает на сцену.
– Илья, ты, наверное, меня не понял, – говорю я со снисходительной усмешкой на губах, – я говорю о том, чтобы получать за это деньги.
– О-о-о, –