Поверх креста надевалась ладанка. Если старик надел ладанку, значит, он не местный, приехал к знакомым, родственникам или по делам и боится умереть в дороге. Ладанка сшита из лоскута отцовской или материнской рубашки. Она плоская, вроде подушечки, в ней два отделения, как в кошельке. В одном – земля с отеческого двора или, как говорили, с родного пепелища (что не было художественным образом, а точно указывало, откуда земля взята, но об этом в главе «Смерть и похороны»), в другом – веточка полыни и кусочек ладана.
Надевши крест, и обязательно перекрестившись, старик облачается в длинную белую рубаху и кальсоны-сподники, к кальсонам пришит кошелек на пуговице, сюда («подальше положишь – поближе возьмешь») прячутся трудовыми потом и мозолями нажитые рубли. Надетые поверх посконных «сподников» шаровары перетягиваются на поясе длинным тонким сыромятным ремешком – гашником. Кошелек оказывается прижатым этим ремешком к животу «в припарку». Этот кошелек и называется «загашник». Что означает выражение «спрятать в загашник», знает вся Россия, но только казаки знают, где «загашник» находится.
Я еще застал на базарах крепких упрямых стариков, которые могли долго торговаться и бить по рукам. Иногда они, уж совсем, было, сговорившись, задирали гимнастерки, спускали шаровары и начинали разматывать гашники, но тут опять возникали какие-то неучтенные ранее условия сделки, и сызнова начиналась божба и рукобитие – теперь уже со спущенными на сапоги шароварами, в сиянии белоснежных сподников.
Такое могло длиться часами, проходившие мимо казачки только прыскали со смеху да отворачивались, глядя на петушащихся стариков, вконец сорванными голосами продолжавших торговаться. Длилось это до тех пор, пока какая-нибудь идущая мимо старуха в черном до глаз платке не хватала ком грязи и не запускала в дедов. Тогда они враз ахали! Иной раз даже приседали, стараясь прикрыть кальсоны гимнастеркой, и под хохот казаков торопливо натягивали шаровары и застегивались. Но торг не прекращался, и через некоторое время опять старички стояли в спущенных штанах. Но вообще же страсть к торговле, любая вольность в одежде общественным мнением порицалась. И то, и другое считалось грехом, как, например, азартные игры, петушиные, гусиные и бараньи бои…
Основной одеждой казаков-мужчин были мундиры. Происходила военная реформа – менялся воинский мундир – неизбежно менялся и костюм станичников.
Вообще, это относится не только к казакам, но и ко всему народному костюму, который было бы неправильно воспринимать, как что-то раз и навсегда принятое, неизменное и не подверженное влиянию моды.
Правда, изменения в костюме станичников происходили гораздо медленнее, чем в воинском мундире, кроме того, в армии появлялись изменения и детали, которые в станицах не приживались… Вообще, любое модное новшество неизбежно претерпевало изменение в станичном исполнение, а прижившись, существовало долго. Скажем, на службе