– Если дела у вас и правда настолько плохи, там всему этому будут рады, – заметил он.
– О да, – согласилась Шарлотта, озабоченно наморщив лоб. – Дела у нас – хуже некуда. Не знаю, поможет ли – от него ведь почти никакого толку. Наверное, попробовать стоит, но я, честно говоря, на успех не надеюсь.
– Ничего-ничего, поправим мы ваши дела, – непринужденно заверил ее Фергюссон.
Девушку следовало успокоить во что бы то ни стало. Паника подобного сорта запросто может стать – и не раз становилась – неуправляемой.
– Только время, конечно, потребуется, – добавил он, искоса взглянув на Шарлотту. – Надо было раньше нам сообщить.
– Мы думали, он попросту обленился, а он… – В голубых глазах девушки вспыхнул огонек страха. – Аллен, он вправду угасает. От него больше ничего путного не добьешься. Лежит грудой слизи, будто… будто заболел или помер.
– Старенький он уже, – мягко заметил Фергюссон. – Если не ошибаюсь, вашему бильтонгу лет сто пятьдесят, если не больше.
– Но ведь они живут чуть не по полтысячи лет!
– Понимаешь, это занятие здорово подтачивает их силы, – пояснил попутчик с заднего сиденья и, облизнув пересохшие губы, крепко сцепив грязные растрескавшиеся пальцы, склонился вперед. – Ты забываешь, что для них такая жизнь неестественна. Дома, на Проксиме, все они трудились заодно, а тут разделились, обособились друг от друга… да и сила тяжести у нас куда выше.
Шарлотта согласно кивнула, однако от сомнений ее это не избавило.
– Бог ты мой, это же просто ужасно! Вот, полюбуйтесь! – жалобно протянула она и, покопавшись в кармане свитера, показала обоим блестящую вещицу величиной с дайм. – Вот таким, если не хуже, все, что он ни наштампует, теперь и выходит!
Фергюссон принял вещицу и, не забывая хоть одним глазом следить за дорогой, пригляделся к ней повнимательнее. Часики… Ремешок от первого же прикосновения пальцев рассыпался в труху, будто высохший лист, распался на темные волоконца. Циферблат с виду выглядел как настоящий, однако стрелки не двигались.
– Не идут, – подтвердила Шарлотта и, выхватив часики, сковырнула с них заднюю крышку. – Вот, видишь? Я ради них полчаса в очереди проторчала, а что получила? Пшик!
В отвращении скривив алые губы, она подняла часики повыше. Действительно, механизм крохотных швейцарских часов оказался бесформенной лепешкой, блестящей сталью. Ни зубчатых колесиков, ни камней, ни пружинок… сплошь «клейстер»!
– А с чего он копировал? С оригинала? – спросил сидевший сзади.
Шарлотта, забрав заклейстеревшие часики, спрятала их в карман свитера.
– Нет, с копии… но с хорошей копии, точной. С той самой, которую отштамповал тридцать пять лет назад для моей матери. И что я, по-твоему, подумала, увидев вот это? Они же никуда не годятся! Так разозлилась… – Осекшись, она вскинула голову, выпрямилась. – Ага, вот мы и прибыли. Видишь ту красную