Ну вот как, как с ней еще разговаривать? Если она любое слово в штыки принимает? Жалости ей не надо, участия тоже. Ей ничего не надо. И любви его не надо. Остается одно – и впрямь идти спать…
Он еще не успел провалиться в сон, когда услышал, как она тихо вошла, как тихо скользнула под одеяло. Попытался было протянуть руки, чтобы обнять, но она проговорила сухо:
– Не надо, Фил… Спи… Тебе вставать рано… Отстань…
Голос злой, раздраженный. Будто он виноват в том, что на работе какая-то неприятность случилась. Да он и не претендовал ни на что, просто обнять хотел… Поддержать как-то…
И утро началось с проблемы – заболела Клара Георгиевна. Ее присутствие по утрам на кухне, запах кофе и полезного завтрака так вплелись в его сознание, что казались незыблемыми. Нет, он вполне обошелся бы бутербродом, и кофе бы себе сам сварил, не в этом дело. Просто было это все как-то… Непривычно и неуютно. Сбивало с толку. Стоял перед кроватью Клары Георгиевны, не знал, что сказать. И она смотрела виновато, положив дрожащую ладонь на лоб, и пыталась что-то объяснить торопливо:
– Это ничего, Филипп, это пройдет… Со мной иногда такое бывает… Просто сил нет встать… Давление вдруг взяло и подскочило! Это ничего, это пройдет…
– Может, «Скорую» вызвать, Клара Георгиевна? Я сейчас Алису разбужу…
– Нет, не надо ее будить, Филипп. И «Скорую» тоже не надо. Я отлежусь. Ты иди, тебя ведь люди ждут, наверное… Кофе сам себе сваришь, да? Иди, я усну еще, может…
Он быстро прошел в спальню, тряхнул спящую Алису за плечо. Она недовольно приподняла голову с подушки, глянула сонно-сердито:
– Что случилось? Чего ты?
– Проснись, Алиса. Вставай. Кларе Георгиевне плохо.
– А что с ней?
– Так сходи и узнай! Что ты у меня спрашиваешь?
Алиса накинула пеньюар, пошла к двери, пошатываясь. И вскоре вернулась, снова плюхнулась в постель:
– Мама говорит, ничего страшного… Чего ты панику поднимаешь? Просто у нее голова болит… У меня тоже голова болит, между прочим, но я же молчу! Иди уже, я спать хочу…
А вечером, придя домой, он Алису вообще не застал. Клара Георгиевна по-прежнему лежала в постели, увидела его, улыбнулась виновато:
– Ты голодный, Филипп? А я, вот видишь, весь день провалялась… Встаю и обратно валюсь, голова кружится. Что со мной такое, не пойму… Наверное, и впрямь надо было врача вызвать.
– А где Алиса?
– Ей надо было к Юле ухать, что-то там у нее случилось. Я ее отпустила. Подруга все-таки…
Он чертыхнулся про себя – вот же всепоглощающая материнская любовь! И Алиса тоже хороша – пользуется ею напропалую. Да разве подруга может быть дороже матери?
Услышав, как хлопнула входная дверь, вышел в прихожую, неся в себе свое возмущение. Спросил сердито:
– Как ты