Я стиснула зубы, отвела глаза и сглотнула набежавшую слюну, да так громко, что он услышал и все понял.
– Как? Это Вас… избили? Кто это сделал? – он стиснул мою руку, действуя слишком неосторожно, слишком открыто.
– Не меня, – я решила говорить ему правду. – Я. И в деканате я сейчас была только потому, чтобы не допустить распространения этой информации. Потому что она косвенно касается Вас.
Он посмотрел мне в глаза, внимательно, стараясь что-то прочесть.
– Так. Ясно. Ждите меня здесь, никуда не уходите.
Едва он зашел в шумную аудиторию, как та стихла до такой степени, что я снаружи разбирала звук его шагов.
– У меня появились срочные дела. Эту пару от начала до конца вы сидите здесь, никуда не уходите, – говорил он умолкшим студентам. – Старосты отметят присутствующих. Просто тихо занимайтесь своими делами. Вам ясно?
После хорового «да» Константин Сергеевич пулей вылетел из аудитории, которая потихоньку начинала снова разговаривать. Я ждала его на прежнем месте, и неведомо, какие силы удержали меня – с самого начала хотелось сбежать и больше никогда с ним не встречаться.
– Итак, – начал он, приблизившись, – раз история долгая, а я очень хочу есть, то как на счет того, чтобы поведать мне обо всем в пиццерии?
– Константин Сергеевич, это не лучшая идея… Что скажут, если увидят? Могут не так понять, а мне этого как раз и не нужно: ни для себя, ни Вас подставлять.
– А. Так вот в чем дело. Сейчас пара идет— никто не увидит. А еще мы можем сказать, что я Ваш научный руководитель, поэтому мы вместе сидим и обедаем, обсуждая важные научные вопросы. Кто Ваш научрук, кстати?
– Вера Алексеевна.
– Неправильно. Я – Ваш научрук. Так что идемте, не то я сейчас умру от голода.
Потупив глаза от невозможности происходящего, я согласилась. И мы пошли. Когда я рассказала Довлатову обо всем, после того, как мы поели, он впал в странную задумчивость.
– Вы зря мне сразу обо всем не рассказали. Потому что я вижу здесь только один способ решения проблемы: я должен сам с ней поговорить, потому что своими сплетнями она наносит оскорбление не только Вам, она затрагивает лично меня. Да, так и сделаю – выловлю ее и заставлю забрать заявление под угрозой, что сам могу устроить для нее совет профилактики. Это еще хорошо, что подобные слухи дошли до меня от Вас, а не от кого-то со стороны.
– Не волнуйтесь, больше никто не знает. И не узнает, если она заберет заявление до возвращения декана.
– Сколько нас всего человек – знающих?
– Шестеро теперь. Мой одногруппник, который меня на ту запись и навел, одногруппница, с которой я делюсь всем происходящим в жизни, я, сама Галя, Вера Алексеевна, ну и Вы.
– Одногруппники не растрезвонят?
– Нет, что Вы. Я на них полагаюсь, как на себя.
– А Вера Алексеевна – это кто? – с прищуром спросил он.
– Кафедра языкознания. Она мне как вторая мать.
– Так. Понятно. Декан возвращается послезавтра, попробуем решить эту проблему.