– Это, конечно, для Белль, Джордж всегда присылает ей цветы, но эти просто восхитительны, – воскликнула Энни, шумно вдыхая аромат.
– Это для мисс Марч, как сказал посыльный. А вот и записка, – вставила горничная, протягивая её Мэг.
– Как интересно! От кого же они? А мы и не знали, что у тебя есть поклонник, – воскликнули девочки, порхая вокруг Мэг и сгорая от любопытства и удивления.
– Это записка от мамы, а цветы – от Лори, – просто ответила Мэг, всё же очень довольная, что он не забыл о ней.
– О да, конечно! – сказала Энни с шутливым выражением лица, когда Мэг сунула записку в карман, как своего рода талисман от зависти, тщеславия и ложной гордости, потому что несколько ласковых материнских слов пошли ей на пользу, а цветы порадовали её своей красотой.
Снова почувствовав себя почти счастливой, она отложила несколько папоротников и роз для себя, а из остальных цветов ловко сделала изящные букеты для корсажей, волос и юбок своих подруг, преподнося их так мило, что Клара, старшая сестра, сказала ей, что она «самая милая крошка, которую она когда-либо встречала», и все выглядели совершенно очарованными её небольшим знаком внимания. Каким-то образом этот добрый поступок покончил с её унынием, и, когда все остальные отправились показываться миссис Моффат, она увидела в зеркале счастливое, ясноглазое лицо, прикладывая папоротники к своим волнистым волосам и прикалывая розы к платью, которое теперь не казалось ей таким уж поношенным.
В тот вечер ей было очень весело, потому что она танцевала сколько душе угодно. Все были очень добры к ней, и она получила три комплимента. Энни попросила её спеть, и кто-то сказал, что у неё удивительно красивый голос. Майор Линкольн спросил, кто такая «эта новенькая девочка с прекрасными глазами», а мистер Моффат настоял на том, чтобы потанцевать с ней, потому что она «не канителится, есть в ней какая-то живость», как он изящно выразился. Так что в целом она прекрасно провела время, пока не услышала обрывок разговора, который чрезвычайно её встревожил. Она сидела в оранжерее, ожидая, когда её кавалер принесёт мороженое, как вдруг услышала голос, спрашивающий по другую сторону цветочной стены:
– Сколько ему лет?
– Шестнадцать или семнадцать, я думаю, – ответил другой голос.
– Одной из этих девочек очень бы повезло, не так ли? Салли говорит, что теперь они очень близки, и старик просто души в них не чает.
– Миссис М., я полагаю, уже всё спланировала и умело пользуется обстоятельствами. Сама девушка, очевидно, ещё даже не думает об этом, – сказала миссис Моффат.
– Она рассказала эту выдумку о своей маме, как будто всё знала заранее, и так мило