Его прорывает.
– А я сыт по горло. Уже искупил вину годами жизни с тобой. Терпеть тебя и твоё кислое лицо изо дня в день – та ещё пытка.
– Тогда, Рома, я тебя от неё избавлю. Я ухожу, а ты свободен!
– Руза, нет! Погоди, чёрт… я не то имел в виду, – даёт заднюю. – Руз, ну прости дурака… сорвался.
– То… то… именно то, Ромочка.
Он хочет что-то ещё сказать, но я поднимаю бокал и выплёскиваю остатки красного вина ему в лицо.
– Господи! Совсем сдурела? – Рома скулит, трёт веки, холёное лицо кривит уродливая гримаса.
Небось, щиплет-то под ними ого-го как.
Меня перекрывает окончательно. Хватаю тарелку с салатом и вытряхиваю содержимое на Рому.
– На, милый, поешь глазами, – произношу с издёвкой.
– Руза! – вскрикивает он, стряхивая листья айсберга с головы. – Хватит!
– Да уж… точно. На сегодня, пожалуй, хватит.
Громко отодвигаю стул и вскакиваю на ноги. Разворачиваюсь и иду к выходу из зала. Мимо гостей, официантов, застывших на мгновение любовниц мужа. Ловлю сочувствующий взгляд Романа старшего. Улыбаюсь ему робко. Единственно нормальный человек в семье, с кем будет жаль прерывать общение.
– Рузанна, – летит в спину голос матери. – Куда ты?
На неё я даже не реагирую. Всё позже.
Я на эмоциях, на адреналине, проношусь по переполненному основному залу, где к вечеру скопилось прилично народу. Фоновая музыка не перекрывает гул многочисленных голосов. Плотная посадка сказывается. В моей голове жужжит, и это окончательно дезориентирует.
Взгляд вправо, взгляд влево. Где там выход? Чёртов лабиринт, а не ресторан. Пустым он выглядел иначе.
Кажется, туда.
Устремляюсь в коридор, после которого должна быть лестница на первый этаж. Пролетаю гардероб, огибая очередь, сбегаю по ступенькам и еле успеваю затормозить, потому что в лицо мне открывается дверь.
– Твою мать! – вскрикиваю, выставляя ладони, громко хлопающие о чёрное дверное полотно.
Такое ощущение, что запястья входят в локти, не иначе.
Делаю шаг назад, трясу руками, тру кожу, пытаясь снять зудящее онемение.
– Простите… не заметил, – раздаётся над головой.
Вздёргиваю подбородок. Рядом, на очень близком, почти неприлично близком расстоянии замер мужчина. У него приятное благородное лицо с правильными чертами, ровный нос, легкая небритость – стильная, по последней моде, и широкая улыбка во все тридцать два.
Делаю вдох, чтобы ответить, но вместо этого заполняю лёгкие чарующим древесным ароматом его парфюма. Что ещё раз указывает на то, что мы стоим практически вплотную друг к другу.
Отшатываюсь и чеканю, сбрасывая оцепенение:
– Аккуратней надо, не у себя дома.
На мою лёгкую отповедь наглец не обижается, даже улыбается ещё шире, затем небрежно сообщает:
– У меня дома двери открываются внутрь комнат, а не наружу, что значительно уменьшает