– Мне напомнить обо всех случаях, когда ты вёл себя неподобающе? Хамил мне, сбегал, а привод в полицию? Знаешь, чего стоило выбить из тебя скопившуюся дурь? Казалось, приличного человека воспитал, но нет… дерзишь родителю. Я всё тебе дал… Я!
Протягиваю руку, хватаю и кручу фигурку пастушки и свинопаса на столике, качаю вперёд-назад, очень хочется сжать статуэтку, раскрошить в фарфоровую пыль, либо швырнуть в стену. Только этот так называемый родитель может вывести меня из себя.
– Дал, чтобы попрекать этим до конца дней? Ради этого ты меня брал? Нужен был козёл отпущения? Прости, но не выйдет.
Отец морщится.
– Мне Марк звонил, рассказывал, что ты там удумал с производством. Сырьё в Азии закупаешь. Прогоришь, дурачок.
– Не прогорю. Мы проведём анализ и разработаем своё. Твои старые партнёры лупят цену втридорога. Жить им за нас счёт я не позволю.
Отец недоволен, он багровеет за секунду и начинает внушать, что я ничего в делах не смыслю, хотя я хороший ученик. И с тех пор, как семейный бизнес перетёк в мои руки, приумножил его в несколько раз. Он ведь не дурак, прекрасно понимает, что я прав, только удавится, прежде чем признает это.
Мне уже страшно за его состояние. Как бы снова не накатило до реанимации, так что я прощаюсь и стремлюсь побыстрее покинуть дом.
На пороге мне летит в спину:
– Ты пустишь мой бизнес по миру!
Закрываю глаза на секунду. Серьёзно, ну достал! Так что соглашаюсь с ухмылочкой.
– Обязательно.
– Похеришь всё, чего я достиг!
– Уже в процессе.
– Хочешь сжить меня со свету!
– Сплю и вижу.
– Хватит мне хамить! – меняет интонацию.
– И не надейся.
– Матвей!?
– Да, пап?
– Не смей меня игнорировать!
– Увидимся через неделю. Береги себя и слушайся Матильду Аскеровну.
Быстро захлопываю дверь и выхожу из комнаты.
Сиделка, сложив руки на груди, будто страж, стоит в конце небольшого коридора.
Когда дохожу до неё, киваю в сторону отцовской спальни.
– Если будет слишком доставать, дайте снотворного. Кажется, он не высыпается, поэтому такой злой.
– Да что вы такое говорите, – машет на меня руками. – Ему полезно позлословить, значит, есть стимул к жизни.
– Его стимул – изводить вас и меня.
– Ну и пусть.
Округляю глаза в притворном шоке, понимая, что Матильда питает какую-то странную симпатию к отцу.
У него вообще талант очаровывать женщин. Я видел его фотки в своём возрасте и старше. Красавец, каких мало. Вот и мать не устояла. А там я появился. А после… короче, грустная история.
Едва сажусь в любимый Астон Мартин, начинает надрываться телефон.
Это Айя вдруг очнулась. Сама меня вчера прокатила со встречей, а, не получив должного внимания, звонит, чтобы обиженную из себя строить.
Пока решаю, хватит ли меня на ещё одного игрока на нервах, телефон замолкает. Один не отвеченный укоризненно высвечивается