– Я не вижу Рами, – обеспокоено сказала Дженна. Потом глотнула еще.
– По-моему, тебе достаточно…
«…пить», – хотел сказать Гарран. Но не успел. Высокие двери, наконец, раскрылись.
Словно порыв ветра подкосил вельмож. Все опускались на колени, касались мозаичных плиток лбом. Дженна старалась не отставать – словно окунулась лицом в кровавый омут. Спустя пару вздохов часть вельмож поднялась, чуть позже – еще немного. Гарран встал одним из последних. Когда женщина огляделась, на полу остались только слуги. Резные двери стояли открытыми, процессия вельмож текла сквозь них, будто многоголовая змея протянулась из одного зала в другой.
Дженна с удивлением увидела рядом Рами. Она взяла сына за руку и собралась встроиться в очередь, когда Гарран тронул ее локоть.
– Наш черед придет, – едва слышно прошипел он.
Дженна радовалась хоть тому, что гости перестали ее замечать: все взгляды были прикованы к раскрытой пасти дверей. В монотонном ожидании Дженна не заметила, как, когда они оказались в следующем зале. Вдоль колонн выстроились вереницы сановников. Словно шелест ночного сада, по залу прокатывался шепот, когда перед наместником представал новый проситель.
«А он и вправду пересчитывает нас, как свиней», – подумала Дженна, увидев рядом с троном писца. Наместник перебрасывался парой слов с вельможами и взмахом подзывал следующего. Предполагалось, что предыдущий гость сообразит убраться восвояси.
Когда подошел их черед, все трое вновь опустились на колени. Коснувшись пола лбом, Дженна услышала, как обсуждают ее придворные.
«Смейтесь, шепчитесь… Все это, пока я за вас не взялась по-настоящему». Некоторых она знала. Старый мешок с костями Си Сабе́р предпочитал женщинам мальчиков. У него с Картхисом имелись общие дела. «Стоит порыться в записях. Наверняка найдется много интересного». Здесь же был и молодой Тахи́з Ува́ру. Этот пил так, словно дышал вином, а не воздухом. Даже глаза у него выпученные и застывшие, как у рыбы.
– Я вижу, твое семейство разрослось, Ильхат, – раздался бесцветный голос.
От наместника Дженна ожидала большего. Одетый в простой белый балахон, он оказался маленьким и худым, как палка. Остро очерченное лицо напоминало обтянутый кожей череп. Вперед выдавались губы, кости скул и нос, а на месте щек остались затянутые пожелтевшей кожей впадины.
– Для меня честь, что достойный Ясса́х помнит мою семью, – молвил Гарран.
Ответом ему был дребезжащий смешок.
– Членов твоей семьи несложно упомнить, Ильхат. Последние десять лет она состояла из одного тебя, – по залу прокатилась волна раболепных усмешек. – Так представь своих близких, раз уж ты их привел.
Дженне подумалось, что наместник смертельно устал и от церемонии, и от надоедливых гостей. Казалось, более всего он устал от наместничества, но это бремя просто так