Темнота наплывает сгущаясь.
Я наверно привык покидать города
Потому, что не плачу прощаясь».
Мария сидела напротив меня, слушая мою грустную песню и крупные слезы текли из ее больших голубых глаз. Я молча обнял ее ласковое стройное тело и поцеловав во влажные от слез раскрасневшиеся горячие по-детски веснушчатые щеки, ощутил на своих губах солоноватый привкус Сладенького Молочка…
Ночь пролетела для нас очень быстро, как одно мгновение. А назавтра рано утром меня умчал автобус по пыльной ухабистой дороге и больше никогда мы с нею так и не повстречались. В те годы немецкие семьи массовым потоком возвращались в Германию на свою историческую Родину.
Но мне по-прежнему хочется верить, что и она, так же как и я хотя бы иногда вспоминает меня в своих сокровенных тайных мыслях ласковым, нежным словом, воплотившим в себе весь сгусток наших радостных, светлых переживаний, которые в те незабываемые для нас дни мы бескорыстно и с восторгом дарили друг другу.
Три рыбьих позвонка
«Прощай комбат, зарядка, туалет
И не пойдем мы больше строем на обед.
И мой дружище – замполит, бывай здоров,
И на гражданке вспоминай своих орлов
Мы будем галстуки и бабочки носить,
Без увольнительной по городу ходить.
И нам не надо будет чистить ордена,
И нам не даст наряд товарищ старшина!»
Промозглым ноябрьским днем нас призывников на воинскую службу собрали на одном из перевалочных пунктов алма-атинского военкомата. И хотя отправка на поезде до места назначения воинской службы должна была произойти только назавтра, но нас за целые сутки поместили в призывной «отстойник».
Как нам объяснил старший по званию офицер, делалось это для того, чтобы после обильного застолья, якобы связанного с солдатскими проводами, призывники смогли отдохнуть и протрезветь. Поэтому еды и питья в течение всего этого времени, призывникам давать не полагалось. Все это время мы должны были находиться под военизированной охраной в тесном закрытом помещении, в котором располагались двухъярусные деревянные нары и имелся один общий сортир.
Помещение это было с низким потолком, и сигаретный дым плотной пеленой кружился над нашими головами. И всем некурящим, а я тоже оказался в их числе, было очень трудно дышать этим густым сигаретным смогом. В основном, весь наш воинский призыв, состоял из выпускников высших учебных заведений и все мы должны были пройти срочную воинскую службу, завершаемую офицерскими сборами.
Через сутки нас голодных и одурманенных от едкого сигаретного дыма посадили на поезд и повезли на Восток. Дорога была дальней – более трех суток, но все это время нас так и не удосужились накормить. На четвертые сутки мы приехали на станцию Дивизионную, что располагалась рядом с городом Улан-Удэ – столицей Бурятской автономной Республики. Здесь мне и предстояло отслужить в медсанбате годичную воинскую службу.
Казармы