Гордость и страсть. Шарлотта Физерстоун

очень красиво, – признала она. – Если бы только у меня была подобная комната, меня трудно было бы оттуда выманить.

      Он улыбнулся, обезоружив Люси прелестью улыбки. Его улыбки!

      – Может, кого-то не удалось бы выманить, зато очень легко заманить.

      Это совсем не похоже на герцога. Да и выглядел он совсем не так, как обычно. Шейный шарф развязан, волосы взъерошены, словно он в раздумье теребил их пальцами. Он был в том же темном костюме и серебристом жилете, но на тонкой шерсти просматривались небольшие складки, словно его не слишком-то заботливо повесили, сначала этого не было.

      Ей никогда не доводилось видеть Сассекса в таком не вполне совершенном виде. Его внешность и одежда всегда отличались безукоризненностью. Стоя так перед ней, он уже не казался высокомерным герцогом Сассексом, а был всего лишь мужчиной. Пока она подмечала весь этот беспорядок, он рассматривал ее, впитывая в себя впечатления от ее нежно-розового платья, окантованного бархатом цвета увядшей розы на фоне темного пола, волос, лица. Поборов в себе внезапный порыв в смятении провести рукой по телу и волосам, Люси сжала пальцы в кулачки и спрятала их в складках пышных юбок.

      – Вы так прекрасны сегодня, впрочем, как и всегда.

      Она вспыхнула в ответ на комплимент, немедленно почувствовав, как щеки зарделись от охватившего волнения.

      – Ваша светлость…

      Выпрямившись, он оттолкнулся от стены и стал медленно приближаться, обходя комнату:

      – Нам не стоило бы дальше придерживаться формальностей, не так ли?

      – Мне кажется, с ними лучше, вы так не считаете? Мы ведь не то чтобы… друзья.

      Вздернув подбородок, он внимательно посмотрел на нее:

      – Вы снова возвращаетесь к событиям того злосчастного дня?

      – А вы уже забыли о том разговоре наедине?

      – Отчего же, помню, – ответил он, и его лицо потемнело.

      – Вы не рассказали никому о том, что узнали. Почему?

      – Откуда вам знать, что не рассказал?

      – Изабелла обязательно упомянула бы об этом, ссылаясь на то, что Блэк занят поисками человека, у которого был мой платок.

      Он медлил, стоя вполоборота к ней и глядя так странно, что она тоже остановилась, в свою очередь внимательно вглядываясь в него.

      – Значит, Изабелле известны ваши тайны? Вы делитесь с ней всем?

      Собрав волю, она решила обдумывать каждое слово и держаться уверенно.

      – Не всем, но ей известно о Томасе. И она ничего не говорила мне о том, что вы заняты его поиском или нашли при нем что-то, говорящее о нашем знакомстве. Она не смогла бы предать ни Блэка, ни ваш орден, но обязательно сообщила бы, узнав о чем-то, угрожающем моей репутации.