– Мы не так уж хорошо знаем друг друга, Ник, – сказала она, – хотя и родственники. Ты даже не был на моей свадьбе.
– Тогда я еще не вернулся с войны.
– Верно. – Она поколебалась. – Понимаешь, Ник, мне сейчас трудно, и я довольно цинично смотрю на вещи.
Судя по всему, у нее были на это причины. Я ждал, но она больше ничего не сказала, и через некоторое время я довольно неуверенно свел разговор к ее дочери:
– Наверное, она уже разговаривает… и ест… и все такое.
– О да. – Она бросила на меня рассеянный взгляд. – Слушай, Ник, хочешь знать, что я сказала, когда она родилась. Хочешь?
– Очень хочу.
– Ты поймешь, что я чувствовала по… по поводу всего этого. Ну вот, ей было еще меньше часа, а Том находился бог знает где. Когда я очнулась, я совершенно ничего не чувствовала и только сразу же спросила медсестру:
«Мальчик или девочка?» Она сказала, что девочка, и я тут же отвернулась и заплакала. «Ну и хорошо, – сказала я, – очень рада, что девочка. Надеюсь, она вырастет дурочкой, потому что в нашем мире девушке лучше всего быть прелестной глупышкой».
– Видишь ли, мне кажется, что нет на свете ничего хорошего, – убежденно продолжала она. – Все так думают, даже самые умные люди. И я это знаю. Ведь я везде была, все видела и все испытала. – Глаза ее дерзко засверкали, подобно тому как это делал Том, и она нервно и презрительно засмеялась. – Умудренная опытом, боже, я умудренная опытом!
Как только она замолчала, очарование требовательности, принуждавшее меня слушать и верить, исчезло, и я почувствовал глубокую фальшь ее слов. Мне стало так неловко, словно весь этот вечер был чем-то вроде шутки, призванной вызвать во мне сочувствие. Я ждал, совершенно уверенный в этом, и действительно, в этот момент на ее прекрасном личике появилась вполне самодовольная ухмылка, будто ей удалось доказать свое право на принадлежность к некоему высшему тайному обществу, в котором они состояли вместе с Томом.
А внутри дома малиновая комната утопала в свете лампы. Том и мисс Бейкер сидели рядом на длинной кушетке, она читала ему вслух что-то из «Сатердей ивнинг пост», и ее слова складывались в убаюкивающую колыбельную песенку. Свет лампы падал на его ботинки, тусклым золотом подсвечивал ее волосы цвета желтых осенних листьев и вспыхивал на страницах журнала, когда она переворачивала их уверенным движением порхающих тонких пальцев.
Когда мы вошли, она, предостерегающе подняв руку, на минуту замолчала.
– Продолжение следует, – произнесла она, бросая журнал на стол, – читайте в очередном номере.
Затем, сделав нетерпеливое движение коленом, она встала.
– Десять часов, – заметила она, по всей видимости найдя часы на потолке. – Хорошей девочке пора идти в постельку.
– У Джордан завтра выступление на турнире, – объяснила Дейзи, – в Вестчестере.
– О,