– Однако, – кивнул Мартин, – эти «брызги», как ты их назвал, поднимаются прямо вверх. Несмотря на дождь.
– Несмотря на ветер.
Мартин снова продвинул запись вперед.
Щелк, щелк, щелк.
Ветер не отнес облачко в сторону.
Оно не рассеялось и не опустилось, прибитое дождем.
Облачко продолжало подниматься. Все выше, выше и выше. До тех пор, пока не исчезло, покинув кадр.
Словно призрак. Освобожденный дух, душа, покидающая тело.
Поспешив к камере, Бенджи переключил ее из режима инфракрасной съемки на обычное цифровое видео – она снимала весь спектр, и режимы переключались простым поворотом колесика.
– Что ты ищешь? – спросил Мартин.
– Не знаю. Что-нибудь, что угодно, только чтобы найти в этом смысл.
Бенджи прокрутил изображение назад к тому месту, где Берман взорвался, – не то зрелище, которое ему хотелось воспроизводить в каком-либо формате, но он должен был это сделать, ибо опять он стал врачом и ученым, а смерть того несчастного была крупицей информации, отправной точкой.
Изображение на экране теперь стало смазанным, практически неразборчивым – да, можно было различить родных Бермана, можно было увидеть стремительное движение девушки-подростка, хватающей мальчишку; однако сам процесс взрыва оставался нечетким. Его закрывал дождь. Свою роль играла и темнота. Там, во мраке, Бенджи разглядел движение, вызванное взрывом, – возмущение воздуха, внезапно окрасившегося в темный ржаво-красный цвет, – но никаких подробностей. И тем не менее он продолжал прокручивать кадры вперед, один за другим, пристально всматриваясь в пространство над взорвавшимся человеком.
И вот…
Очень слабое, едва различимое мерцающее сияние.
Бенджи с силой ткнул пальцем в экран.
– Вот! Видишь?
Мартин подался вперед. Бенджи принялся крутить кадры вперед и назад, по три за раз, сосредоточившись на одном конкретном мгновении.
В это мгновение в темноте, сквозь дождь, над взрывающимся телом Бермана пробежала едва заметная дрожь. Подобная облачку пыли, озаренному фотовспышкой.
– Может быть, это как-то связано с грозой, – неуверенно начал Мартин. – Молния или… природа шаровой молнии до сих пор не изучена…
Однако он осекся, когда Бенджи переключился на инфракрасное изображение.
Картинки совпадали. Мерцание полностью соответствовало термической топографии непослушного облачка брызг. Само мерцание продолжалось не так долго, как его термальный образ.
Однако его присутствие не вызывало сомнений, как не вызывало сомнений и то, что изображения совпадали.
Бенджи откинулся на спинку стула, пытаясь понять, что это означало. Полностью отдавшись изображению на экране в надежде на то, что его осенит какое-то внезапное озарение.
Однако этого не произошло. Загадка не разрешилась, а только стала еще более непонятной.
– Это