Шана ненавидела журналистов.
Они роились вокруг надоедливым гнусом, от которого не было спасения. Зеваки, кружащиеся плотной тучей, словно осы перед первыми заморозками, с телекамерами, фотоаппаратами и микрофонами, засыпающие вопросами всех и вся. Теперь здесь уже были «корреспонденты на месте», один из Си-эн-эн и один из Би-би-си. По нескольку раз в день прилетали вертолеты с телевизионщиками, чтобы сделать такую популярную у зрителей «картинку с воздуха». Всякий раз, когда журналисты приближались, Шане очень хотелось дать им в морду.
Особенно если они приближались к Несси.
Несси…
Она по-прежнему шла впереди лунатиков – и порой Шане приходилось напоминать себе, что ее младшая сестра была в стаде первой (а она сама была первым пастухом). Вот почему они с отцом решили обогнать группу и ехать впереди нее – чтобы иметь возможность присматривать за Несси. Иногда они подходили к ней – если врачи из ЦКПЗ не брали какие-то анализы и можно было к ней приблизиться. В такие моменты Шана расчесывала сестре волосы или красила ей ногти. Подобно остальным путникам, Несси становилась грязной, в частности все ее тело теперь было покрыто тонким блестящим налетом пыльцы. Поэтому Шана с отцом старались как могли протирать ей кожу влажными салфетками. (Но вот ухаживать за ногами они не могли, и от грязи ноги Несси стали черными, как деготь.) Шана разговаривала с сестрой. Пела ей песни. Ругалась на нее.
Отец держался в стороне.
Потому что, пришла к выводу Шана, он просто не мог этого вынести.
Да, отец был здесь. Но в то же время его здесь не было.
Шана сознавала, что скоро у них должны были закончиться деньги. То есть ни еды, ни бензина, а это означало, что отцу придется еще глубже залезть в средства, отложенные на учебу Несси, то есть он будет обгладывать ее будущее, ради того чтобы быть рядом с ней столько, сколько будет продолжаться этот причудливый, застывший сон. Отец делал вид, будто это не так, однако Шана слышала, как он обсуждает это с близкими других путников. Он считал, что своей ложью оберегает дочь.
«Вообще-то, ему бы уже следовало понять, что к чему», – думала Шана.
Раздался стук в дверь фургона. У Шаны мелькнула было мысль – это какой-то бред, когда стучатся в дверь едущей машины; но затем она напомнила себе, что они едут со скоростью всего четыре мили в час, чтобы не отрываться от стада. Нажав на тормоз, отец попросил ее «открыть дверь», словно это было нечто совершенно естественное, и Шана поспешно открыла.
Это была Мия Карилло, одна из пастухов. Среди лунатиков был ее брат, Маттео, или Матти. Мия была не просто его сестра, а сестра-двойняшка. Несмотря на то что она была на несколько лет старше Шаны, они быстро сошлись, стали друзьями. Мия на любую тему выдавала колкие, язвительные замечания, а Шана и сама была не прочь сострить. Ее отец говорил про них, что они два сапога пара, но Шана видела себя с Мией скорее