Пока ум не узрит славы Божией откровенным лицом (2Кор.3:18), дотоле душа не может возглашать в чувстве своем: аз же возвеселюся о Господе (Пс.103:34), возрадуюся о спасении Его (Пс.19:6). Потому что покрывало самолюбия лежит на сердце ее, которое не снимается с нее без произвольных и невольных скорбей и лишений, оставаясь же на ней, не дает ей видеть, как все есть и бывает.
Уму несовершенному не попускается внити в плодоносящий вертоград молитвы, ему достаются как бедному останки от обранья винограда (Втор.24:21), одни псалмопения.
Ум, внутрь сердца сосредоточивающийся во время молитвы, бывает как жених беседующий с невестою своею, а не входящий внутрь себя, как стоящий вне брачного чертога, стеная вопиет: кто введет мя во град ограждения (Пс.59:11)? или кто будет мне вождем, чтоб во время молитвы не призревать в суеты и неистовления ложна (Пс.39:5)?
Не столько трудно пресечь путь реке, чтоб она не неслась вниз, сколько остановить стремление ума, чтоб не влаялся по видимым вещам, а устремлялся горе к сродному ему, сосредоточиваясь в молитве, хотя это последнее по естеству ему, а то не по естеству.
Не так быстро течет восвояси освободившийся, после долгого плена, пленник, как ум, освободившись от вещественных пристрастий, обрадованной ногой устремляется к сродным ему вещам небесным.
Невозможно уму быть мирну в молитве, если не стяжает он наперед содружества с воздержанием и любовью, из коих первое подвизается уничтожить вражду тела против души, а второе вражду души к ближнему, Бога ради: отчего приходит, наконец, мир, превосходящий всяк ум (Флп.4:7), и творит себе обитель у того, кто так умиротворяется.
Преподобный Петр Дамаскин
Ум должен быть в месте Божием… А представлять себе во время молитвы какой-либо образ, вид или помысл не только не хорошо, но, напротив, весьма вредно. Ум должен быть в месте Божием, как то объясняет святой Нил, приводя изречение псалма: и бысть, говорит, в мире место Его (Пс.75:3). Мир же состоит в том, чтобы отнюдь не иметь помысла хорошего или худого. Потому, говорит святой Нил, что если ум ощущает себя, то он уже не в Боге едином, но и в себе. И поистине так. Ибо Божество неописуемо, беспредельно, не имеет образа и вида, и тот, кто говорит, что ум его с единым Богом, также должен иметь ум безвидным, не имеющим очертания, необразовидным и неразвлекаемым. А что вне этого, то – обольщение демонское.
Потому и должно быть внимательным, и без вопрошения опытных не утверждать никакого помысла ни доброго, ни худого, ибо мы не знаем ни того, ни другого. Демоны преобразуются во что хотят и такими нам являются; как и человеческий ум и сам преобразуется во что хочет и очерчивается по виду воспринимаемого им предмета, но демоны делают это для того, чтобы обольстить нас, а ум наш блуждает неразумно, стремясь