не только она, но и голодающие учителя, и баба с хворостиной, и трудно выходящий на светлую дорогу мужик в тельняшке, и цыпленок, и берёзы, и всё-всё – тоже были, может быть, не понимая этого, по-настоящему счастливы тогда! Но в чём было это счастье? Почему его нет здесь, среди щедрых тазиков с едой, и никогда не будет? Неужели люди, которые здесь едят и пьют, рождают слова, бумаги и «планы спасения России», совсем этого не понимают, не чувствуют?!

      …Муромова тихо плакала, слёзы её капали в остывший суп и растворялись в нём без следа…

      Два гусара

      – А давай споем эту: «Когда простым и нежным взором ласкаешь ты меня, мой друг…»

      – «…Необычайным цветным узором земля и небо вспыхивают вдруг…»

      Поют. Здорово поют. Слаженно. Видно, что спеты давно. Голоса – чудесные. К нам в купе – дверь открыта – начинают заглядывать пассажиры.

      – Мадам, надеюсь, вы не против высокого искусства? – это ко мне.

      – Ну ЧТОБЫ…

      – Сразу видно человека европейской культуры.

      – Вы мне льстите.

      – Ничуть. Располагайтесь поудобнее. Вина, виски, а может быть ликёра? Крем-брюле (он выговаривает «бруле», чуть в нос, пародируя французов).

      – Нет, не беспокойтесь, ничего не нужно.

      – Юра, к нам попала госпожа по имени «Нет». Не правда ли, вас зовут «Нет»?

      – Правда.

      – О, моё сердце, – он прижимает руку к груди, встает. – Позвольте представиться, Владимир Стогов, – сдвигает пятки, и его комнатные шлепанцы щелкают почти как строевые ботинки.

      У Стогова карие глаза, яркие румяные щеки и пухлые губы, щегольские чёрные усики, сложение оперного певца (с животиком). Товарищ его, Юрий, напротив, худощав и поджар, и, улыбаясь, любит показывать свои прекрасные, сахарные зубы – лицо его хорошо сформировано, вылеплено природой. У Юрия высокий лоб, плавно переходящий в основательную лысину, мускулистые руки, длинные пальцы пианиста.

      Товарищи пьют сорокоградусный бальзам на травах («о, этот напиток богов»! ), тягучая коричневая жидкость понемногу разливается в стаканы, а после «полируется» минеральной водой. Пьют и поют. Романсы, французский шансон, ретро, патриотические песни и «композиции» на немецком языке. К нам в купе то и дело подсаживается народ. Непременное условие – участие в выпивке. («Заглянул сюда – не манкируй, брат!»)

      Поклонники певческого искусства после одного-двух тостов ретируются.

      – Юра, дорогой, ты видишь, как измельчал народ?!

      Юра скорбной мимикой изображает согласие.

      Один из гостей просит спеть гимн России. Стогов ласково ему отказывает: «Мы не прошли лицензирование». В дверях появляется длинноволосый, хиппообразного вида типаж, в руке у него целлофановый пакетик со снедью. Стёртое лицо, плавные движения. Похож на вошь. Говорит, вроде как заискивает.

      – Ребята, хотите оладушек печёночных?

      – Откуда