– А я могу вернуться?
– Конечно.
– И как мне это сделать?
– Я проведу обряд изгнания чужероди. Ты здесь, как неупокоенный дух. Хоть и пребываешь живьём. Как инородное тело в организме этих мест. Ведь тебя здесь никогда не было. Сразу скажу, ты можешь умереть или сойти с ума, вернувшись. Такая вероятность есть.
– Три процента? – усмехнулся я.
– Может и три, – флегматично согласился шаман и затянулся трубкой.
– И ещё. За каждый переход нужно платить. Если ты появился здесь целым, значит ты что-то отдал там. Теперь тебе нужно отдать что-то здесь, чтобы вернуться обратно.
– О, нет… – выдохнул я, вспомнив про восемь точек, вместо девяти.
Я вспомнил свою стаю, своих лаек. Я люблю каждую из них, и не готов смириться с потерей даже одной. Как же я давно их не видел! Кажется, гулял с Альфой не вчера, а сто лет назад. А по тайге мы с Айо блуждали будто бы в прошлой жизни.
Внезапно у меня изо рта вырвался вопрос:
– А как я сюда попал?
Шаман немного помедлил перед ответом, будто обдумывал, рассказывать мне об этом или нет. И всё же решил рассказать:
– Ты, как бы тебе сказать, расфокусировался со своей реальностью. Попал в положение, когда мир не видит тебя, а ты не видишь мир. Почему тебя занесло именно сюда, я не знаю. Может что-то или кто-то выдернуло тебя сюда. Только память о тебе всё ещё держит тебя там. Твой Контур в настоящем мире. Здешняя реальность тебя отторгает, а твоя реальность тебя не отпускает. Пока что.
На последней фразе шаман слегка покачал ладонью.
«Значит меня помнят. Меня ищут», – подумал я и решился.
– Вот, это самое ценное что у меня есть, – я протянул ему фляжку, подарок моей матери.
– Хм… Ты уверен? – прочитав текст на фляжке, хмыкнул шаман.
Я поджал губы и кивнул.
Шаман взял чашку возле костра, добавил в неё какие-то травы и коренья, вылил воду из моей фляжки. Поставил чашу на камень возле костра и начал нашептывать на воду, ритмично покачиваясь. Когда варево начало булькать, он убрал его с камня. Перевернул над чашей свою трубку и начал что-то сыпать из неё. Я пригляделся и увидел, что это снег. Но снег не таял в этом отваре. Медведь за его спиной пошевелил носом, принюхиваясь во сне.
– Пей до дна, – сказал шаман и протянул мне отвар.
Я взял в руку и принюхался к парящей чаше. От неё шёл травянистый запах. Я начал жадно пить сладковато-горький отвар, силой проталкивая его себе в утробу. Рот, гортань и пищевод приятно обожгло. Затем тепло опустилось в желудок и оттуда разошлось по всему телу. Весь рот, а потом и лицо, начали неметь. К горлу подступил тошнотный ком, и меня начало рвать прямо в чашу, из которой я пил. Меня стошнило какой-то желчью в вперемешку с кровью и кусками полупереваренной тушёнки с гречкой. При очередном порыве тошноты в чашу что-то шумно плюхнулось. Я присмотрелся в ярких