«Говоришь, интересно тебе о подвигах послушать?» ― уточнил Стопарь, с прищуром разглядывая подростка.
Мэл подтвердил и достал из портфеля свою тетрадь.
«Ты, значит, записи свои убери, пионэр, ― потребовал ветеран. ― Не для записей рассказываю. Не всё еще можно бумаге доверить».
Скворешников послушался ― уж больно грозный вид был у старика.
«Ты вот говоришь, значит, воевал ли я на фронте? ― Стопарь придвинулся к Мэлу, навис над краем столешницы, распространяя острый чесночный запах, и понизил голос до шепота. ― Воевал. Но не в Европе. Здесь воевал. В Москве. Понял, пионэр? На невидимом фронте!»
«Бойцы невидимого фронта» ― так называлась книга о советских разведчиках и американских шпионах, которую Скворешников взял однажды в библиотеке. Он прилежно прочитал ее, но не впечатлился: слишком уж сложными и приземленными показались ему игры разведок-контрразведок; в них не было героизма, который вырастает из искренней жертвенности, единственно возвышающей над сиюминутностью. Умом Мэл понимал, что на «незримых фронтах» героизм излишен, это кропотливая работа, которая не терпит суеты и эмоциональных выплесков, но душа жаждала иных приключений, чтобы позволяли выложиться до дна, просиять над миром, как просияли когда-то матрос Железняк и мичман Колесников. Поэтому к сообщению Стопаря юноша отнесся без особого энтузиазма: вряд ли его история будет интересней рассказов Тихонова о том, как наши солдаты сцепились с французскими легионерами у вокзала Аустерлиц. Но, как ни странно, бывший «боец невидимого фронта» нашел тему, захватившую воображение Скворешникова. Всё так же шепотом ветеран поведал Мэлу занимательную историю о том, как он в составе специальной группы выслеживал английских диверсантов, доставивших в Москву атомные фугасы. Диверсанты были хитры и изворотливы, расположились в подмосковных Мытищах, изображая из себя самое натуральное советское воинское подразделение с секретным регламентом: документы, обмундирование, техника ― всё честь по чести. Контрразведчики долго не могли понять и поверить, что диверсантами являются все военнослужащие части, а не несколько человек из числа солдат и офицеров. А когда всё-таки поверили, то пришлось развязать в Мытищах чуть ли не уличную войну. Главная сложность заключалась в том, что если бы командиры этого «липового» подразделения узнали о готовящейся серии арестов, они могли бы привести в действие атомные заряды, которые, что интересно, хранились в курятнике на территории «липовой» части. Тогда город Мытищи превратился бы в радиоактивные руины, а все его жители погибли бы. Скворешников вдруг вспомнил уроки гражданской обороны и не удержался намекнуть старому «бойцу невидимого фронта», что Мытищи так и так превратились в зону поражения.
«Ерунда, ― отмахнулся рукой Стопарь. ― Это потом уже было. А этих