– А какие развлечения у вас запланированы на эту неделю? – полюбопытствовал я с изрядной долей сарказма.
– Помимо пяти ежедневных богослужений в часовне, вас ждут семь дней аудиторных занятий, начиная с завтрашнего утра до утра субботы. Занятия будут проходить в этом здании с девяти до одиннадцати утра и с двух до четырех дня. В свободное время можно бродить по окрестностям, читать, заниматься самостоятельно, общаться с нашими духовными наставниками, отдыхать – в общем, делать все, что нравится. Единственное место, куда вход воспрещен, – это помещение, где трапезничают и спят монахи. Ну как, Джон, есть еще какие-нибудь вопросы, на которые я могу ответить?
– Интересно, почему одних монахов ты называешь «братьями», а других – «отцами»?
– «Отцами» называют посвященных в сан священников, а «братьями» – мирян, людей самых разных профессий. Все мы дали обет работать и жить вместе. Каждый из тридцати трех братьев и отцов нашей общины обладает одинаковым статусом. Имена нам дает аббат во время принятия обета. Я попал сюда прямо из сиротского приюта сорок лет назад и после обучения и принятия обета был наречен Питером.
Пришло время задать вопрос, который интересовал меня больше всего.
– Я хотел бы встретиться с Леном Хоффманом и коечто с ним обсудить. Насколько мне известно, он приеха л сюда несколько лет назад, чтобы присоединиться к вашей общине.
– Лен Хоффман, Лен Хоффман, – повторил несколько раз Питер, глядя в потолок, чтобы легче было сосредоточиться. – Да, похоже, я знаю, о ком ты спрашиваешь. У него теперь тоже другое имя. Уверен, что он с удовольствием поговорит с тобой. Я оставлю записку с твоей просьбой в почтовом ящике. Кстати, всю эту неделю он будет вести у вас курс лидерства. Не сомневаюсь, что ты многое почерпнешь из этих занятий. А теперь доброй ночи, Джон, покойного сна, и надеюсь увидеть тебя завтра в полшестого утра на богослужении в часовне.
– Да, и вот еще что, Джон, – продолжил он, когда я уже начал подниматься по лестнице. – Десять лет назад аббат нарек Лена Хоффмана братом Симеоном.
Слегка ошарашенный, я остановился на верхней площадке лестницы и выглянул в открытое окно. Снаружи было уже почти совсем темно, и я слышал, как далеко внизу разбивались о берег волны озера Мичиган. Стремительные порывы ветра обрушивались с запада на вековые деревья, и те в ответ издавали любимые мною с детства звуки шуршания сухой осенней листвы. Далеко на горизонте над темными водами огромного озера виднелись всполохи молний, и были слышны раскаты грома.
Меня охватило странное чувство – не то чтобы тревожное или пугающее, просто ощущение чего-то уже виденного. «Брат Симеон… – подумал я. – Не слишком ли это странно?»
Я закрыл окно и медленно двинулся по коридору отыскивать свою комнату. Нашел дверь под номером 3 и тихо открыл ее.
Приглушенный