Но запах цветов, Солнца и лета освежил её воспоминания.
– А я думала, – произнесла она. – Такие, как ты, вымерли.
Незнакомец улыбнулся.
– Ангел, – произнёс он, обращаясь к Кетцалькоатлю. Его глаза вспыхнули во тьме золотыми искрами. – Зажги свечи.
И в полной темноте, слепой, хромой и всегда горделивый Кетцалькоатль без какого-либо труда нашёл зажигалку и принялся одну за одной зажигать свечи, освещая багрово-красное убранство церкви. Антарес вздохнула. Судя по всему, день ей придётся провести здесь, среди чадящих свечей, паствы и проповедей. Как хорошо, что спит она мертвецким сном, как плохо, что она не проснётся, даже если древний двенадцатикрылый ангел решит её прикончить.
Антарес прошла к незнакомцу, нисколько его не боясь. В последнее время она слишком устала, чтобы испытывать страх.
– Что тебе нужно?
– Как грубо, – он покачал головой. – Молодые не умеют ценить важность момента.
– Что. Тебе. Нужно?
Он ответил Антарес долгим взглядом. В его глазах она не видела ни восхищения своей красотой, ни ненависти «светлого» к «тёмному», ни раздражения. Только грусть и давнюю усталость. Незнакомец окинул взглядом свою церковь, потом вновь остановился на лице Антарес, решая, с чего начать диалог.
– Как тебя зовут?
– Антарес, – только и ответила она. Раньше своё имя она бы приукрасила каким-нибудь громким титулом. Сейчас же, когда её первый муж погиб от её руки, а второй оказался скользким предателем, титулы не имели смысла.
– А меня зовут Эндимион, – он улыбнулся. – Впрочем… можешь звать меня и Уицилопочтли. Как угодно.
Антарес не прокомментировала. Эндимион лишь улыбнулся, когда Кетцалькоатль положил зажигалку на место и, наконец-то, сообразил, что что-то не так.
– Тла… – прохрипел он, но после опустился на одно колено, склонив голову к самому полу. – Тлатоани!
– Встань, – только и приказал Эндимион.
Антарес нахмурилась, глядя, как Кетцалькоатль вытянулся и не смел пошевелиться.
– Антарес, – выдохнул Эндимион. – Ты хочешь смерти Гелиос?
Королева лишь едва заметно приподняла бровь. То Эндимион строил из себя неторопливого и сдержанного старца, то переходил к делу резко и без предупреждения. И такая манера общения говорила лишь об одной вещи. Эндимион, как и многие бессмертные, за долгие годы своей жизни разучился общаться.
– Глупый вопрос, верно? – он невольно улыбнулся. – Наши виды враждовали на протяжении всей истории. Ровно до тех пор, пока начала не ушли со сцены и не передали бразды правления людям.
Антарес глубоко вздохнула.
– Меня не интересует история. По крайней мере, в час перед рассветом.
– Меня тоже, – Эндимион качнул головой. – Но я призвал тебя не ради лекций. Я хочу предложить тебе союз.
Антарес вновь ответила молчанием, позволяя тишине