– О том, что я была дурой? – фыркаю я. – Да.
– О том, что носишь моего сына.
– Что? – Я вскидываю голову. – Конечно, нет. Это моя дочь!
Доминик почему-то на этот раз не спорит, кивает и приступает к еде. Я тоже не отстаю, от нежного вкуса говядины и ее сочетания с ягодным соусом хочется мурлыкать от восторга.
Как же вкусно!
– Ты не ответила на мой вопрос.
Ну вот зачем портить такой прекрасный ужин ненужными разговорами?
– Насчет секса?
– Насчет секса.
Я делаю вид, что подбираю слова, но тут и подбирать нечего.
– Для меня секс – это нечто большее, чем животная страсть для здоровья и поднятия настроения. Поэтому наша сделка изначально была для меня неправильной.
– Теперь мы не связаны никакими сделками.
– Но ты снова хочешь заставить меня заниматься с тобой любовью!
Я готова откусить себе язык за такую оговорочку, поэтому быстро поправляюсь:
– Хотела сказать – сексом.
– Любовью, – задумчиво повторяет Доминик. – Я всегда думал, что ты боишься свободы. А ты боишься того, что я буду о тебе заботиться? Или же… Боишься, что я однажды перестану это делать? Оставлю тебя. Как это сделал Дэнвер.
– По-моему, разговоры за едой – очень плохая идея.
– А по-моему, в наших с тобой отношениях не хватает откровенности.
– У нас нет никаких отношений, нас связывает только ребенок.
– Есть, – отрезает Доминик. – И ты все время пытаешься их усложнить.
– Ха! Зато у тебя всегда все просто!
– Я не Дэнвер, – говорит он. – Я сказал тебе об этом еще в тот вечер на веранде, когда мы впервые поцеловались.
– Поправочка – ты меня поцеловал, я была против.
– Ты всегда была против меня. Всегда остерегалась, потому что чувствовала то же самое, что и я.
Я поднимаю голову и смотрю ему в глаза:
– Чувствовала что?
– Опасность.
– Опасность?
– Опасность, что стоит поддаться этому притяжению, оно тебя поглотит.
Значит Доминик чувствует то же самое, что и я? Это дикое желание, раздирающее изнутри. Эту одержимость. Эту опасность. Если да, то нам стоит держаться друг от друга как можно дальше, а не жить под одной крышей.
– Ты прав. Опасностей стоит избегать. На то они и опасности.
Я кладу вилку на стол, вроде бы спокойно, но она все равно противно звякает о камень.
– Я наелась и возвращаюсь к себе в комнату.
Поднимаюсь, и Доминик поднимается за мной следом. Я не успеваю и шага ступить, как он оказывается рядом и всем телом прижимает меня к столешнице.
– Ты даже не попробовала десерт, – шепчет он мне в губы, и меня ведет.
– Малышке не нравятся сладости.
– Эта сладость ей точно понравится.
Он хочет меня поцеловать, или это я хочу его поцеловать?
– Доминик, не нужно, – упираюсь ладонями ему в грудь, и тут же понимаю свою ошибку: прикосновение кожа к коже обжигает.
Наши