Гвоздики это не цветы. Екатерина Александровна Задорнова

ответил Егор и за запоздалым одобрением на ответ посмотрел исподлобья на маму.

      – Ешь, ешь, – как всегда, с любовью к сыну проговорила Маша.

      – Это Егор, мой сын, четыре года ему, – сказала Маша, робко поглядывая на Костю, – а это Костя, мой старый знакомый, – продолжила Маша, обращаясь уже к сыну, опустив глаза на слове «знакомый».

      Повисла пауза. Маша помнила Костю не очень разговорчивым парнем. И в общем Костя таким оставался, но, как оказалось, не в отношении детей. Уже через пять минут Костя и Егор болтали, совершенно не стесняясь друг друга, и весьма увлечённо. Маша только сидела молча и, жуя, удивлялась происходящему. Наконец Маша встряла в мужской разговор, сообщив, что пошла ещё за пирожными.

      «Завтра буду плавать ещё активнее, но это будет завтра, а сегодня ещё кусочек», – оправдывалась Маша сама перед собой, кружа как коршун, с тарелкой вокруг шведского стола.

      Когда Маша вернулась за стол, Костя начал разбавлять свой разговор с Егором обращениями к Маше. Его крайне интересовала её личная жизнь, и он не стесняясь, будто потом не будет времени, будто наступает конец света, задавал прямые, а иногда даже неудобные вопросы. Костя обезумел. Он не мог поверить, что он её встретил, что он вновь с ней за одним столом, что она вот, на расстоянии вытянутой руки. Он как на духу рассказал, что был дважды женат, что детей нет, а очень бы хотелось, что уже три года работает в крупной компании, на хорошей должности, и полгода как начал путешествовать, перейдя на удалённый режим работы. Пока он был только на «острове вечной весны» и в Египте, но на этом он не собирается останавливаться.

      – Спасибо за приятную компанию, – сказал Костя, вставая из-за стола и одаривая оставшихся за ужином своей широкой обворожительной улыбкой.

      – Так ты остановился в этом отеле тоже? – Вместо прощания произнесла Маша.