– Ты что собрался мне грехи отпустить? – с грустью усмехнулась Лидия.
– А что такое грехи?
– Это так у людей называются плохие дела и плохие мысли. За них люди отправляются в Ад.
– А, про Ад я слышал, мне Телл рассказывал, – просиял Шоми. – Это такая жаркая страна, где из людей варят гороховый суп смешные звереныши с рожками и копытами.
– Ага, – без особой улыбки заметила девушка. – Чем—то похожи на вашего брата. Тоже любят экзотическую кухню.
– А кто решает, за какие грехи люди отправляются в Ад? – на лице и в глазах Шоми угадывался бурный мыслительный процесс.
– Не знаю кто. Наверное, какие-то ангелы решают. Или Бог, если у него других дел нет.
– Ты хочешь сказать, что за эти плохие дела какие-то тайные ангелы составляют какие-то специальные списки, по которым люди отправляются в Ад?
Говоря «тайные ангелы», Шоми, разумеется, думал о тайных агентах.
– Ну, наверное, – растеряно отвечала Лидия. – К чему ты клонишь?
– Может, вы называете Адом это место? Я про Людоедовы земли.
– А я в Людоедовых землях?
– Боюсь, что так.
– Господи, а я уж подумала вы просто психи-каннибалы, – съехидничала Лидия. – Что еще за Людоедовы земли?
– Ты помнишь, как попала сюда?
– Нет, откуда? Я была в отключке.
– Твой город в шестистах километрах юго-восточнее, – объяснил Шоми – Мы очень глубоко в дремучих лесах, почти на краю земли. Дальше только пропащие болота, Хищные леса и Беспросветье. Сюда почтальон целых две недели добирается по секретной тропе.
– Что ж, может ты и прав. Может я и в Аду. Только странный это Ад, раз в нем есть такие, как ты.
Слова Лидии сперва сконфузили маленького людоеда, а после и вовсе повергнули в уныние.
– Родители не говорят мне, но я знаю, что это болезнь. Называется синдром Доброты и Симпатии. Я пью таблетки, но, кажется, они не помогают.
– Шоми, мне кажется это никакая не болезнь. Ты просто добрый и все. Такое редко бывает даже среди людей, но бывает.
– Ты не понимаешь! – сокрушался мальчик. – Быть добрым людоедом это значит поставить крест на всей жизни.
– Да кто тебе такое сказал?
– Папа.
– Ах, папа, – иронично заметила Лидия и театрально закатила глаза.
– Что это было? – Шоми изобразил её, закатывающую глаза.
– Ты только не обижайся, только твой папа может ошибаться, как и любой другой папа.
– Нет! – категорично отрезал Шоми. – Мой папа никогда не ошибается.
– Ты очень хороший, – Лидия по-дружески взъерошила ему волосы. – Но раз твой папа никогда не ошибается, тебе придется взять тот молоток и превратить мою голову в раздавленную помидорку.
Шоми посмотрел на дальнюю стену, где на гвоздях висело странное и страшное орудие. Потом он встретился