Следующие два танка, еще один «БТ» и «тридцатьчетверка» с незнакомой Степанову башней – уж больно пушка коротковата, совсем не такая, как в кино показывают, – внешне выглядели почти неповрежденными, разве что краска полностью обгорела. На рыжих от жара башнях – черные контуры звезд и тактических номеров, намертво впечатавшиеся в броню. Из распахнутого переднего люка «Т-34» свешивается обгоревший почти до скелета механик-водитель, еще один танкист лежит, раскинув угольно-черные руки, на решетке моторного отсека. Кажется, из башни «БТ» тоже кто-то пытался успеть выбраться, но присматриваться уже просто не было сил.
Леха торопливо сморгнул, отводя взгляд. Следом за танками в составе колонны двигались автомобили, некоторые с пушками на прицепе. Грузовикам досталось еще больше: осколки и взрывная волна с легкостью дырявили и сминали жестяные кабины полуторок и разносили в щепки кузова, а вспыхнувший бензин довершал дело. Видимо, часть машин, те, что тащили орудия, везли боеприпасы – от этих и вовсе практически ничего не осталось, только искореженные рамы с остатками подвески да искромсанные взрывом обломки кабин. Замыкавший колонну трехосный бронеавтомобиль с такой же, как на «БТ», башней почти не пострадал – и под взрыв не попал, и не горел. Как именно он называется, парень не помнил, то ли «БА-10», то ли как-то иначе. Судя по продырявленному крупнокалиберными пулями капоту, ему разбило двигатель, и экипаж предпочел бросить машину – недаром бортовые дверцы распахнуты. На отвернутой в сторону башне отчетливо видна красная звезда и белая пунктирная полоса вдоль верхнего края, видимо, заменяющая тактическое обозначение подразделения.
Алексей на миг прикрыл глаза. Что ж, если это и на самом деле галлюцинация, то уж больно она подробная. И страшная. Неправильная, одним словом. Буквально каждая деталь проработана, словно в историческом кинофильме, вон на дороге даже стреляные гильзы блестят, видимо, кто-то вел огонь по атакующим колонну самолетам. Хотя откуда ему знать, какие именно бывают галлюцинации?! И какие из них правильные, а какие, мать их, нет?! Он что, психиатр, что ли? Или дело в том, что…
В этот момент ветер внезапно изменил направление, и парня накрыла волна плотного… нет, не воздуха. И даже не запаха. Ни воздухом, ни запахом ЭТО назвать было никак нельзя. Первое пришедшее в голову определение – смрад. Густой, хоть ножом режь, смрад горелой человеческой плоти, обильно сдобренный химическими запахами сгоревшей солярки и машинного масла, тротила, краски, резины и чего-то уж вовсе неопределяемого.