Именно так она и звала его – малыш, и только на это слово он и откликался. С тех пор малыш стал Малышом с большой буквы и у сироты появилась хотя бы иллюзорная замена реального имени. Но в этот раз, как надеялась мисс Мертон, что-то да должно было измениться.
Буквально пару недель назад, благодаря неформальной встрече с коллегами после рабочего дня, соцработница узнала о существовании частного христианского пристанища для детей-сирот. И, несмотря на то что практика таких заведений сейчас сходила на нет, все, что имело в своем позиционировании религиозную приставку, обществом стремительно поощрялось.
«Не может принять то, что у него появились новые родители, – пусть примет общество Бога! Благотворная замена его воображаемому другу», – иронизировала отработавшая в опеке на десяток лет больше, чем мисс Мертон, взбалмошная Холли.
Мертон тем утром получила звонок от последней семьи, что успела прожить с Малышом всего пару месяцев, и поспешила поделиться этим. Столь короткий срок стал воистину рекордным даже для такого тяжелого случая. Пожаловаться старой подруге пороком не считалось.
В последней реплике Холли содержался лишь кусочек из каскада причин, по которым опекуны возвращали Малыша обратно. Этот мальчишка не был буйным, агрессивным или проблемным в классическом понимании этого слова. Он был «неблагоприятным». Ребенок отказывался от коммуникации и разговаривал вслух лишь с двумя живыми существами на всем белом свете. Первой в этом списке была Мертон. А вторым – его воображаемый друг.
Так и получалось, что, куда бы ни шел Малыш, за ним всегда следовала тень.
Попытки соцработницы к коммуникации давали лишь скудные крупицы знаний о невидимом товарище ребенка: он был взрослым человеком мужского пола, без видимых черт лица, но в длинном плаще. А еще он любил играть в прятки.
Именно прятки пугали приемные семьи больше всего. Для своего семилетнего возраста мальчишка справлялся с задачей спрятаться очень хорошо. Даже слишком.
Однажды Дилинджеры (те, что были до Скоттов и после Уотсонов) искали ребенка целые сутки. А к утру будущего дня обнаружили его на чердаке, что был закрыт для посещения уже полсотни лет. Потом не повезло Чандлерам – им досталась задача посложнее, потому как Малыш решил освоить места для укрытия в соседнем саду. А затем намучались Барнсы, Фриманы, Гарднеры и другие…
Словом, опекунов мисс Мертон понимала и осуждать не могла. Однако, в глубине души, грустила, что сама не может даже попробовать приютить мальчишку, хотя бы ненадолго. Вдруг у нее бы получилось? В конце концов, она знала этого ребенка уже четыре года и могла вступить с ним в диалог, в то время как остальные не успевали достигнуть и этой стадии взаимодействия. Но рабочая этика, низкий доход и плохое жилье не давали ей никакого шанса перед жесткими указаниями государства на этот счет, и с этим ничего было нельзя поделать.
Оттого