Её рассказы прервал звонок в домофон. Я быстро нажал на кнопку с изображением ключа и в трубке услышал, как кто-то открыл и закрыл за собой дверь подъезда. Дальше – быстрые шаги на лестнице, всё приближавшиеся и приближавшиеся, и приближавшиеся, а затем – стук в дверь. Я посмотрел в глазок.
– Да открывай давай! – поторопил Аркадий.
– Ясамоткрою! – огрызнулся я, комкая слова от волнения и спешки, и на самом деле желая сказать что-то вроде: «Я сам решу, как, когда и кому открывать дверь своей квартиры!»
На пороге стоял Юра. Рядом с ним – толстый лысеющий мужчина с блестящей плешью. Лет ему было на вид чуть больше сорока.
– Ну чё так долго-то, ё-моё! – вместо приветствия сказал плешивый и вошёл в прихожую.
Я вопросительно посмотрел на Юру. Тот, не глядя на меня и не здороваясь, тоже прошёл внутрь, и я тут же понял, что Юра – сын плешивого господина. Иначе просто быть не могло.
– Здоров, братух! – сказал Юра Аркадию и хлопнул его по руке.
– Здоров! – ответил тот одновременно на приветствие и рукопожатие.
По всему выходило, что Аркадий пригласил всех в мой дом и в нём же теперь воплощал собой фигуру хозяина. Он свойским жестом позвал вновь прибывших на кухню, а они перед тем, как последовать за ним, остановились, чтобы разуться. Хоть что-то. Здесь же, в прихожей, они оставили своё снаряжение – другим словом это было не назвать. Юра и его отец были вооружены примитивными копьями, подобно пещерным людям. Копья были изготовлены из деревянных черенков швабр и длинных кухонных ножей, намертво примотанных скотчем к одному из концов. С собою у них было по рюкзаку, которые не выглядели тяжёлыми, но, тем не менее, были чем-то наполнены. За поясом у каждого было по отвёртке, а одеты они были отнюдь не по-летнему: в плотные штаны с начёсом и кожаные куртки, причём на Юре куртка была явно отцовская. Тут уж одно из двух: