И таких примеров пачки.
Умирание сестры было трудным. Как та бабочка, она оказалась живучей. Восемь месяцев непрерывной агонии. «Я, почему ты не говоришь мне, что я умираю?» «Если мне не дали жить, почему я не могу спокойно умереть?» «Мне больно, я хочу умереть, дайте мне умереть» …
Но мы с минздравом, как могли достойно, проводили мою сестру на тот свет. «Достоинство» на самом деле относительное: ни извинений, ни судебного признания доказанных экспертами ошибок, ни уголовной ответственности за непредумышленное убийство – просто лекарства были, вот и все достоинство.
Хорошо – не пришлось приводить в исполнение свою угрозу.
Не представляю, что бы я тогда делала. Но даже не приведя свою угрозу в исполнение, я получила по мозгам и скатилась на самое дно души. А ведь мечтала о святости, или хотя бы просветлении сознания. Однако тому, кто грозит спалить публично Библию и призвать на помощь братьев во Христе, если сестре не дадут нужных лекарств, святость не светит сто процентов…
К слову, просветление, с моей точки зрения, намного лучше любой святости. Просветленный имеет выбор, которого нет у святого, связанного своей репутацией…
⁕
Что же делать? Как усвоить, осмыслить накопленный в Госдуме опыт? Надо же обобщить-доложить о проделанной работе. Примерно, как делает это опер, когда садится писать справку. Садясь писать справку, опер, с одной стороны, отчитывается, «разгружается», а с другой – отчитываясь, загружает новой информацией других – коллег, начальство.
Впервые в жизни не могу написать оперативную справку. Ну да, разве психи могут писать справки? Нет, конечно. Они могут, наверно, написать любовные послания, но справки – вряд ли.
Хотя почему именно оперативная справка? Я сто лет как не в системе. На самом деле это не справка, но всего лишь записки – записки психованной, сумасшедшей женщины, которая так и не смогла решить своих проблем.
⁕
Поверит ли кто, что было время, больше десяти лет, за которые я не ни разу не повысила голос, не сказала ни одного браного слова, не подумала ни одной недоброй мысли, не выпила ни капли алкоголя.
Но после этой Госдумы, потеряв и свою молитву и желание ее искать, тону в другом желании моей трусливой неразвитой души – превратиться в волчицу и съесть, сожрать пару-тройку типов, с кем работала непосредственно и потом, на всю оставшуюся жизнь, спрятаться от любых потенциальных «типов»…
Увидела в сквере пса, в ожидании солнышка, лежащего на пешеходной аллели кверху брюхом, с бесстыдно раздвинутыми лапами. Какое доверие к миру, а ведь каждый может подойти и пнуть. Но нет, бродячий пес, уж наверняка не раз получавший, может запросто то, чего не могу я – расслабиться; просто расслабить тело. Тело расслабил – ум расслабился; ум расслабил – расслабилось тело. Ежу ведь понятно, а попробуй выполнить такое простое упражнение, когда внутри бушует ураган.
⁕
Умом признаю, необходимо