Фэйт впустила нас в дом и задвинула с десяток крепких запоров на тяжелой двери. Она сбросила парку, и по ее спине рассыпались волны каштановых волос, таких же как у меня.
Дом выглядел вполне обычным. В нем не было ни соляных колец, ни ветряных колокольчиков. Из холла поднималась крутая дубовая лестница, напомнившая мне об особняке в Лильберне, и я отвела взгляд. Слева от лестницы начинался длинный коридор, из которого открытые арки вели в ряд комнат. Фэйт бросила парку на скамью с ножками в виде когтистых лап и направилась в комнату справа.
Элль последовала за ней, но застыла у входа.
– Наверное, кому-то следует знать, что в мире существуют занавески.
Моя тетя стояла у огромного эркера, тот был затянут мешками для мусора, скрепленными между собой длинными полосами серебристой клейкой ленты. На сосновом столе, единственном предмете мебели в комнате, громоздились газеты. Встроенные книжные полки занимали стены до потолка. Еще больше книг валялось на полу; одни были раскрыты, другие громоздились неровными башенками, а часть служила подставками для огромных томов.
Я всмотрелась в ближайшую кучу. Томики заговоров и заклинаний пристроились на географических атласах XVII века и книгах со странными названиями: «Кодекс Демоника», «Документы эпохи Просвещения», «Папские печати и шифры», «Кодекс Амадеуса», а заодно и альбом с репродукциями Иеронима Босха.
Фэйт отодвинула блестящий мешок и выглянула в окно.
– Как вы меня нашли?
– Карта, – объяснил Прист. – Замена строки в стихотворении была умным способом ее спрятать.
– Это идея Алекса. Я переезжаю на новое место каждые несколько месяцев, то туда, то обратно, у меня много домов. Нам была необходима система, чтобы брат всегда мог меня отыскать.
Она упомянула о моем отце невзначай, будто я с ним виделась каждый день и он вовсе не был человеком, давно бросившим меня.
– А где сейчас Алекс? – спросила Элль.
– Не знаю. – Фэйт кинула на нее недобрый взгляд и прошла мимо нас в коридор.
Бир преспокойно следовал за ней.
Через коридор мы попали в другую большую комнату, где в углу потрескивал огонь в очаге и куда доносился из кухни сладкий цветочный запах.
Алара с подозрением осмотрела комнату:
– Не похоже на обитель человека, который занавешивает окна мешками для мусора.
Я подумала о том же.
На стенах висело множество холстов с изображением апокалиптических сцен: земля лопается, открывает глубокие щели, а из щелей тянутся руки, парень в клетке, и на его спине нарисован странный символ, людей в железных ошейниках волокут по улицам. Картины будто выскочили из «Ада» Данте или из картины Иеронима Босха, что изображала тот же ад.
Также здесь висели в ряд пугающие портреты духов – с бледной кожей и злобными глазами, и еще более тревожные картины с изображениями фигур с плоскими черными глазами без зрачков. Фэйт вышла из кухни, и ее взгляд нервно заметался между нами и картинами.
Я подошла к большому холсту. На нем за прутьями клетки корчилась от боли некая фигура. От тела поднимался дым.
– Ты рисуешь? Я тоже.
Фэйт