Он вспомнил, как Ирфан впервые зашел к нему в кабинет. Это было шесть месяцев назад, спустя всего неделю после открытия ресторана.
Чопра утопал в бумагах. Кто бы мог подумать, что в бизнесе нужно так тщательно вести документацию – по крайней мере, в честном бизнесе? Чопра поднял глаза и увидел мальчика, явно беспризорника, который разглядывал его из-за стола. Ирфан ничем не отличался от миллиона других уличных детей Мумбаи. Из одежды на нем были лишь драная майка и поношенные шорты; темные волосы, прядями выгоревшие от постоянного пребывания на солнце, сбились в нечесаный клубок; на запястьях болтались цветные веревочки – самодельные браслеты-амулеты; карие глаза с бельмами и слабое тело свидетельствовали о том, что он много лет недоедал. Но еще в мальчике чувствовалась некая сила духа – так пристально он смотрел и уверенно держался.
Чопра достал из кармана монетку в одну рупию и протянул ее пареньку.
– Я тут не ради милостыни, сэр.
Чопра удивился.
– Зачем же ты пришел?
– Я хочу стать официантом.
Чопра улыбнулся.
– Для официанта ты слишком молод.
– Со скольки лет можно работать официантом?
Чопра открыл было рот, но сообразил, что на этот вопрос нет ответа.
– Ну а сколько тебе?
Мальчик пожал плечами.
– Не знаю. Но достаточно, чтобы быть официантом.
Чопра снова улыбнулся, еле заметно.
– Где ты живешь?
Мальчик опять пожал плечами.
– Да везде. И нигде. Мумбаи – вот мой дом.
И тут Чопра понял, что этот паренек – один из безликой безымянной толпы тех, кто живет на переполненных улицах Мумбаи: под эстакадами, громыхающими от машин, в мрачных проулках, воняющих человеческими испражнениями, в хибарах, кое-как сложенных из мусора, в жерле заброшенных бетонных труб для канализации.
– Где твои родители?
– У меня их нет.
– Кто же за тобой присматривает?
Мальчик ткнул себя в грудь.
– Я сам за собой присматриваю, – потом он указал на потолок, – и Он еще.
Чопру поразило, что тот совсем не унывает.
– Как тебя зовут?
– Ирфан, сэр.
Чопра внимательнее вгляделся в его истощенную фигуру. Он заметил на мальчишеских руках синяки, похожие на следы от ударов бамбуковой латхи[3], а на плечах – мрачное созвездие шрамов от сигаретных ожогов. Он заметил искривленность левой руки – врожденный дефект.
– Ирфан, как же ты станешь официантом с одной-то рукой? – аккуратно спросил он.
– Сэр, Ганди победил британцев одними словами. Неужели я не смогу стать официантом, пусть и с одной рукой?
Непрошеный ком подступил к горлу Чопры. Интересно, рассказал ли кто-то мальчику, как он восхищается Ганди?
Инспектор