Бардия вернулся, а за ним вошли и слуги, шустро украсившие стол и принёсшие ещё блюда и вина́, а теперь во всеоружии с кубками и амфорами стояли поодаль, внимательно следившие за настроение и чаяниями царской семьи.
За шторой мелькнули неясные и послышались приветствия гостей. Кассандана и Хашаяр переглянулись. Царица видела в глазах сына упрямство. Он привязался к Атоссе и уступать не хотел, но и навлечь гнев отца тоже не желал. Царица же мысленно молила Иштар, чтобы та помогла Хашаяру взглянуть на смотрины невесты с точки зрения будущего царя. Хашаяр не мог не понимать этого, но был слишком молод, и сейчас Кассандана лихорадочно соображала, как ей поступить в случае провала.
Штора колыхнулась и медленно отъехала назад и присутствующие увидела стоявших на колене придворных и склонившихся в пояс сановника и его дочери. Когда они выпрямились, то Куруш довольно крякнул и лениво сделал пас рукой, приглашая гостей подняться к ним. Кассандана внимательно следила за реакцией сына. Хашаяр скользнул пренебрежительным взглядом по лицу девушки, через мгновение вернулся уже заинтересовано. Свежее, с большими глазами с томно-зелёными зрачками, с тягуче-медовой поволокой во взоре, украшенное алыми губами. Кассандана удовлетворённо улыбнулась, зная, что первое впечатление самое верное.
– Прошу проходить к моему столу и присоединиться к моей трапезе, – покровительственно произнёс Куруш, делая широкий жест ладонью, гостеприимно, но чтобы знали не на равных всё же.
Сановник и его дочь вновь поклонились. Они с почтением, медленно взошли по ступеням и аккуратно присели с обратной стороны. Девушка искоса взглянула на царевича, затем на его мать, а встретившись с той взглядом не сразу отвела свой.
– Приветствую тебя, великий господин, пусть Мардук продлит годы твоей жизни до бесконечности, даруя тебе здоровье, чтобы ты не покинул рабов своих и твёрдой рукой продолжал править нами, принося славу и победы нашей земле! – подобострастно проговорил сановник.
Слуги наполнили кубки присутствующих пьянящим напитком и бесшумно исчезли, продолжая чутко наблюдать за нуждами пирующих, чтобы предвосхитить любое желание царя.
– Добро, добро, – царь, довольно улыбаясь, оглаживал густую бороду, – будем править, вот думаю, сын продолжит дальнейшие победы, стар я стал, устал, – кивком указав на царевича Хашаяра, державшего спину так прямо, как будто проглотил меч.
– Что стар, неправда, – заплывшие глазки чиновника забегали из стороны в сторону, – а вот если устал, то передохну́ть не мешало бы, чтобы вновь вернуться…
Но Куруш уже более не обращал на него внимание, отхлебнул из кубка вина́ несколькими крупными глотками, затем обратился к дочери приближённого.
– Как зовут тебя, дева? – спросил царь.
Девушка взглянула на отца робко и с удивлением. Тот промолчал и не подал ни одного знака.
– Вашти, мой господин, – ответила та твёрдо.
– Прекраснейшая