– Я так больше не могу! С меня хватит! Я столько лет терплю унижения твоей матери. Она внушала нам, что я бесплодна, а теперь сказала, что ты переболел свинкой и поэтому у нас нет детей. Я больше не выдержу здесь. Володя, милый, давай съедем сегодня же! – говорила она сквозь рыдания.
– Да что такое у вас случилось? Вас на полчаса оставить нельзя! Неужели вы не можете нормально существовать вместе? Мам, что там Ольга такое говорит, что за бред несет?
Агата Альбертовна выплыла из комнаты, театрально держа руку на левой груди.
– Ах, Володечка, ты не представляешь, что мне наговорила эта мерзавка, – проговорила она слабым голосом, – Смерти моей хочет, со свету меня сживает. Сына родного лишить хочет. Что ты ее слушаешь? Неужели ты еще не понял, что это за человек? Послушай свою мать: выставь ее из дома, в чем пришла. Она все равно не ценит нашу доброту. Ей только деньги наши нужны.
– Да какие деньги, Агата Альбертовна, я зарабатываю не меньше Володи.
– Ой, Володя, не могу, сердце! – тяжело опустилась на пуфик свекровь, – Изведет она меня, а потом и за тебя примется.
– Как же мне надоели ваши бабские разборки! Достали уже обе! Разбирайтесь без меня! – проорал Володя и выскочил за дверь, шарахнув ей так, что чуть косяки не вылетели.
– Ну что, добилась своего, змея? Никуда Володя от меня не уедет. А ты давай, вали. Иди, вещи собирай. Он вернется – и тебя выставит. – Приказным тоном сказала свекровь. От ее “приступа” не осталось и следа.
Оля передернула плечами, скидывая неприятные воспоминания. Господи, как же она это все выдержала? Целых шесть лет угождала старухе и все равно мила не стала.
Ольга еще раз окинула взглядом комнату. Ладно, гарнитур можно продать, он и правда дорогой. А вот вещи пора выкинуть на помойку.
Она открыла ненавистный шкаф и принялась скидывать одежду в большие мешки для мусора. Можно было бы отдать их на благотворительность, у свекрови, надо признать, был вкус, и одежду она покупала качественную, но Оля никому бы не пожелала ее носить, чтобы ни дай бог не забрать энергетику этой капризной и невероятно тяжелой женщины.
Первая партия мешков была сложена, и Оля решила отнести их к мусоркам. Выбежав из подъезда, она увидела Таисию Ивановну. Так, как обычно, сидела на лавочке и бдительно следила за всем, что происходило во дворе. “Ну, конечно, заняла наблюдательный пост, надсмотрщица хренова” – зло подумала Ольга.
– Я смотрю, ты решила вещи разобрать, – набросилась на нее соседка вместо приветствия, – Готовишь гнездышко для нового хахаля? Ну ничего, как ни старайся, от улик не избавишься. Они все уже у меня.
– Да вы просто больная! – в сердцах крикнула она и побежала через двор к мусорным контейнерам, чувствуя меж лопаток недобрый взгляд соседки. Возвращаясь домой, Оля заранее дергалась, ожидая новые нападки свекровиной подруги, но к удивлению той на лавке не оказалось, и она с облегчением прошмыгнула в подъезд. Вот только не предполагала, что