Кинату поднялась сразу, будто пять минут назад не говорила Тумлису, что работает. Она взяла из шкафа другую книгу, где были одни картинки, без текста, и сказала:
– Начнем с азов.
Мастер Гута кивнул:
– Освобождаю тебя от основной работы, пока не научишь ее выводить точные линии.
– Да, мастер Гута.
Вечером дома только и было разговоров, что о первом рабочем дне Тинбо и Тайрин.
– Мой мастер над стеклом такой добрый! Он всю жизнь работает со стеклом, хотя сам из богатых книжников, а еще он своего сына привел в мастерскую, тоже как подмастерье, представляете? И сказал, что надо всему учиться с детства, чтобы потом стать настоящим мастером. Его сына зовут Лайпс, ему тоже десять лет, мне он сразу понравился, и мастер над стеклом сказал, чтобы мы его сына считали за своего, чтобы были скорее друзьями, чем…
– Не очень-то верь этому, – усмехнулась Эйла. – Они часто так говорят, а потом три шкуры с тебя спустят, не посмотрят, что вы с его сыном лучшие друзья, одна семья и так далее.
Тинбо нахмурился, но отец сказал:
– Эйла права, сын. Книжники – это книжники, а мы – это мы. Твоя семья здесь.
– Он же не совсем книжник, он мастер над стеклом.
– Все, кто умеет читать, – книжники. Ты сам прекрасно знаешь, как они относятся к хофоларам и остальным.
Тинбо нахмурился. Лайпс и его отец ему очень понравились, сразу видно.
– Ну а у тебя как сложился первый день, белочка? – спросила мама у Тайрин.
Та пожала плечами.
– Мой мастер над словами старый, злой и противный. Рисовать у меня не получается, но он почему-то не отправил меня к подметальщикам, а заставил учиться. Очень скучно!
Все рассмеялись, только бабушка проворчала:
– Нашей белке все бы скакать.
– Неужели ты бы хотела пойти к подметальщикам? – спросила мама.
– Я бы хотела в театр, но уж если нельзя… то да, у подметальщиков лучше! В Библиотеке такие огромные залы! Такие широкие лестницы! Можно подметать и танцевать, а тут сиди за столом и выводи дурацкие линии!
Все опять засмеялись. Тайрин уже хотела обидеться на них, но папа сказал:
– Ничего, Тайрин, привыкнешь. Выбора все равно нет: попала в Библиотеку – слушайся своего мастера над словами и будь хорошей девочкой.
Так начались мучения Тайрин. Руки казались тяжелыми и деревянными, перо и кисть не слушались, не могли вывести прямую линию, все время пытались вильнуть в сторону, а если что-то и получалось хорошо, то хорошо это было только в глазах самой Тайрин. Но хуже всего была нависающая над ней Кинату. Если Тайрин говорила: «Это синий», Кинату обязательно отвечала: «Ну, я бы не сказала, что это синий, это скорее голубой с синими разводами». Если Тайрин говорила: «Какой красивый желтый!» – Кинату обязательно отвечала: «Он не то чтобы красивый, просто яркий и теплый». И всегда